— Жду-жду, обоих вас жду давненько уже. Вы многое мне задолжали! — прошипел он, выставляя напоказ гнилые зубы.
Со спины Лайсве обнял Безликий. Его прикосновения едва ощутимы — ни страх, ни слёзы они не унимали. Лайсве упала на колени, закрыв лицо руками. Всхлипывания ещё долго сотрясали её плечи.
Холодный дождь остудил. Скрипели на ветру сосны. Их зловещая песнь отрезвила. Лайсве распахнула глаза и обнаружила себя на лесной поляне.
Она всё ещё жива, нужно возвращаться!
Глава 22. На пороге смерти
Докулайская долина встретила отряд промозглой погодой. Дорога разлезлась и чавкала под копытами и сапогами. Дождь лил днями напролёт, хмуро провожали Сумеречников дремучие хвойные леса. Лошади еле волочили ноги, да и люди выглядели не лучше. Все мечтали о безопасном приюте, сытной еде и тёплой постели. Только Лайсве мучилась от беспокойства тем сильнее, чем ближе они подъезжали к вотчине Петраса. Безликого она больше не призывала, страшась увидеть пустоту и смерть вместо него.
Вымокшего и продрогшего Кыма она забрала к себе в экипаж, сославшись на скуку. Постепенно он становился всё более уверенным, перестал заикаться и краснеть от каждого её взгляда.
Кым развлекал её игрой на свирели и делился новостями, которые подслушал в отряде. Лайсве рассказывала ему о фехтовании, аурах, родовом даре и мире вокруг. Однажды Кым пустился в воспоминания о жизни в Заречье и даже проговорился о девушке. Правда, по его словам выходило, что она влюблена в него по уши, а он ни слухом ни духом об этом.
— Кто, Майя? Да вы что! — возмутился Кым. — Она же мелкая совсем, глаза вечно на мокром месте. Не доросла ещё!
— А сколько ей?
— Шестнадцать, на полгода меня старше.
— Ничего себе, мелкая! — засмеялась Лайсве. — Сдаётся мне, не дорос тут кто-то другой.
Кым поджал губы и уставился на стену дождя снаружи.
— Всё равно я вряд ли вернусь.
Лайсве тоже отодвинулась к своему окну. Показались размытые тени. Снаружи донеслись выкрики. Экипаж, скользя колёсами, остановился вместе с отрядом. Что стряслось? Не могли же Лучезарные обнаружить их сквозь все иллюзии и прочие предосторожности?
Закутавшись в платок и надвинув капюшон поглубже, Лайсве выскочила на улицу. Разлетались в стороны брызги из луж, Кым не отставал от неё ни на шаг.
Впереди толпились люди. Ветер трепал штандарт — чёрный ворон с кольцом в когтях на зелёном фоне. Петрас, демоны его подери!
Лайсве пробралась сквозь толпу. Кузен встречал гостей в роскошном камзоле: зелёный бархат расшит золотым позументом, плащ с гербом подбит лисьим мехом, широкополая шляпа щеголяла пышным гусиным пером. Лицо было гладко выбрито, только над верхней губой изгибалась тонкая полоска чёрных усов. Петрас снова рисуется! Неужели не понимает что сейчас не время?
— Разве вы не знаете этикета? Господа будут разговаривать только с господами, а не с голодранцами, — высокомерно заявил он. — Иначе — проваливайте!
— Но нам обещали приют. Мы сделали большой крюк ради этого! — Микаш оглядывал его хмуро.
«Видишь, почему я не хотела принимать от него помощь?» — Лайсве послала мужу мысленное сообщение.
Он мотнул головой, разочарованно щурясь.
— Есть среди вас высокородный? Если вам нужен приют, то пускай просит он! — продолжал издеваться кузен. Сейчас припомнит все те разы, что Лайсве утирала ему нос.
Она подошла к Микашу, сжала его ладонь и произнесла не терпящим возражений тоном:
— Он командует этим отрядом. Без него я говорить не буду.
— Будь по-твоему, принцесса, — скабрёзно ухмыльнулся Петрас.
Они вышли на поляну, отгороженную от дороги плотной стеной разлапистых елей. У её края стояла кормушка для животных под большим навесом. Там они спрятались от дождя.
— Что за дела? — возмутилась Лайсве первой.
— Сними, на милость, этот жуткий платок! Или, возясь с безродным муженьком, ты забыла, что на переговорах должно смотреть друг другу в лицо?
Лайсве стиснула зубы и опустила платок.
— Ты ничуть не изменилась. Ни прожитые годы, ни перенесённые тяготы не в силах умалить твою красоту, — Петрас потянулся к её руке и хотел поцеловать, но Лайсве одёрнулась.