Каркала белоглазая горевестница:
— Демоном он станет, худшим из всех!
Кричала строгая, но такая любимая мама:
— Уходи! Уходи, ты не мой сын!
Милая сестрица приторно улыбалась:
— Подойди же ко мне, братец, дай напиться твоей крови!
Возмущался лорд Тедеску:
— Ах ты ж, дворняга неблагодарная, укусить руку, которая тебя кормит, измыслил?!
Измывался его сынок Йорден:
— Ну-ну, он всех предаёт! И вас предаст! Вот увидите!
Язвил Вейас:
— Что, так нравится над всеми издеваться и своей силой бахвалиться? Кто теперь умный, кто теперь сильный?!
Грозил старый капитан роты красноклювов, лорд Мнишек:
— Подсидеть меня вздумал?! Не выйдет! Я всем расскажу, какая ты лживая дворняга!
Задирал Вильгельм Холлес, высокородный сослуживец:
— Я тут гадаю, ты перед маршалом лебезишь, чтобы он косточку побольше бросил или и действительно такой простак?
Злорадствовал Жерард:
— Не переоценивайте свою важность, господин безродная дворняга. Вы никогда и никому не были нужны, только как игрушка — попользоваться и вышвырнуть.
Укорял целитель Арсен:
— Вам должно быть стыдно! Она мать вашего наследника.
Бесновался лорд Веломри:
— Это ты! Ты во всём виноват! Это ты должен был сдохнуть, а не мой сын! Почему ты здесь, голодранец проклятый?! Предатель! Ты должен был отдать за него свою собачью жизнь! Даже этого не можешь, пустомеля!
Все, кого Микаш знал и не знал, жалили его презрением. Не человек ты, любви не достоин, самой жизни не достоин. Когти ненависти полосовали его на части.
Микаш упал на колени, обхватив голову руками. Нет, нельзя поддаваться! Ни люди, ни обстоятельства не сломят меня, моя воля твёрже кремня!
Вспышка ослепила — боль ушла. Микаш вскинул голову. В ярком сиянии возникла Лайсве. Она улыбалась тепло и нежно. На глаза выступили слёзы, Микаш протянул к ней руку. Жена всегда в него верила, утоляла печали и смиряла гнев. Пожалуйста, родная!
На её плечи легла сотканная из тумана рука. За спиной появилась фигура. Он обнимал её и целовал шею, она смеялась, раня хрусталём колокольного перелива.
— Думаешь, она любит тебя? Ведь нет же! Все слова, что она говорила прошлой ночью, принадлежали мне одному. Каждый раз, когда она была с тобой, то видела меня. Я был с ней вместо тебя, вживляя в твою голову воспоминания о том, чего не могло произойти. И сын у неё от меня, а не от тебя. Ты же чувствуешь это в глубине души, потому и полюбить не можешь. Не веришь мне? Скажи ему сама, дорогая. Пришло время открыть глупцу глаза — совершенство, достойное богов, никогда тебе не достанется.
Вперёд выдвинулась круглая костяная маска, белая, с тремя красными царапинами как от когтей. Микаш потянулся, чтобы содрать её, но ничего не вышло.
Лайсве посмотрела ясными голубыми глазами, тонкие губы изогнулись в презрении:
— Ненавижу! Присосался, как пиявка! Всё соки из нас выпил! Никому ты не нужен! Ты зло! Моя мечта — чтобы ты сдох!
От удара переломало все кости. Микаш распластался по полу. Он уже никогда не поднимется. А нужно ли? Такая боль! Нет-нет, это морок, а даже если и нет..
Микаш закрыл глаза. Нужно приказать себе умереть. В смерти — успокоение и прощение. Он не станет демоном, не станет одержимым Лучезарным!
Я желаю…
Но нет.
Раздались шаги. Ровные, будто линейкой отмеренные, важные. Как же страшно услышать, что скажет он, даже больше, чем от слов Лайсве.
— Вставай! — властному голосу нельзя не подчиниться.
Микаш распахнул веки и поднялся, опершись на подставленную руку. Лорд Комри выглядел моложе, чем когда они впервые встретились. Иссиня-чёрные волосы в безукоризненной церемониальной причёске, одежда — странная. Чёрно-синий халат из восточного шёлка расшит серебряными сойками. На голове тонкий серебряный венец с ярко-синим сапфиром в цвет глаз. Меч в ножнах на поясе полыхал голубыми огнями.
— Мой маршал, они сказали… — рядом с ним Микаш снова почувствовал себя юнцом.
— Это я им велел, — ответил Гэвин безо всякого страха и даже тени лукавства.
— Но ведь это неправда! Я не зло, я не хочу быть таким, я не поддамся! Вы же меня учили, и…
— Я учил тебя служить людям, чего бы это ни стоило. Иногда для этого нужно умереть, иногда — поступиться всеми принципами, иногда — даже предать. Каждый платит свою цену. Я принял тебя, не потому что искал храброго воина или полководца. Мне нужен был Разрушитель — клинок настолько острый, что сокрушил бы этот мир, смёл скопившееся зло и пороки. А на их место пришло бы что-то новое, сильное и жизнеспособное. Разрушитель должен быть на стороне врага — не на нашей. Дошедшая до края доски пешка становится ферзём — самой сильной фигурой, да ещё и в стане противника. Прими Мрак — это твой путь. Твоя жертва, чтобы спасти этот мир. Таков мой последний наказ тебе, мой мальчик.