— Гэвин! Это его рук дело. Он заставлял всех плясать под свою дудку, а теперь вознамерился уйти непобеждённым и унести свои тайны на Тихий берег. Хотите Безликого? Нужно достать лорда Комри!
— Но казнь назначена на первый день зимы. Отменить её можно только лично. Мы не успеем!
— Успеем! Не будем спать и есть, загоним лошадей, но успеем! Он заплатит за всё! - повелевал Микаш с необычайной горячностью.
— А как же ваш сын? Послать за ним?
— Он неодарённый. Бесполезный. Забудьте о нём.
Лайсве не хотела, чтобы Геда втягивали в войну. Её последнее желание будет исполнено.
Пальцы сжимались и разжимались по мере того, как Микаш представлял лицо своего бывшего лучшего друга. Нет, Гэвин не сбежит так просто! Он дорого заплатит за мучения Микаша и смерть Лайсве. Теперь сил точно хватит.
— А что же я? — пискнул раненый Гедокшимска из своего угла.
Микаш стремительно подошёл к нему и ухватил за горло:
— Убил бы тебя, если бы эти идиоты не дали клятвы. Живи, родственничек! Но если будешь строить нам козни, позавидуешь мертвецам.
Микаш отпихнул его.
— Дух возмездия и правда силён! — перешёптывались Лучезарные.
Микаш скинул с плеч голубой плащ и поднял с пола свой старый — белый.
— Слушайтесь меня, ибо отныне я ваш Архимагистр, — он поднял к небу свой меч. - Я приведу вас к окончательной победе и усажу на Небесный престол нашего бога. Да наступит Владычество Мрака!
— Владычество Мрака! — повторили за ним Голубые Капюшоны.
Ворота отворились, опустился мост. Лучезарные вскочили на лошадей и помчались к Западному океану.
Следом из Будескайска вылетел сокол. Не беда. Слабак и недоучка — меньше, чем недоразумение.
Безликий стоял перед Микашем и смотрел ему в лицо, когда тот произносил свою клятву. Бог держал ставшее легче пуха тело белой горлицы на руках, даже когда муж её отпустил.
— Что ж, ты сам выбрал свой путь, Палач в белом. Но желание твоей жены я исполню.
Ветер дул с запада. Грозный вой предвещал бурю. Тучи стелились всё ниже, заволакивая Бессолнечные земли тьмой. Громы раскатывались эхом канувшего в забвение голоса. Пророчица звала, молила и торопила одновременно. Всполохи зарниц обжигали привыкшие к тьме глаза ледяным светом. Бам! Крупная, холодная капля упала за шиворот — начался ливень.
Дождь очистил горлицу от остатков Мрака. Она казалась безмятежно спящей, а не мёртвой. Тело Безликого становилось более осязаемым с каждой каплей, словно он просыпался для жизни. Непривычно легко открылся рифт между сферами мироздания. Безликий шагнул в пламенеющий радугой проход, переносясь в Пещеру духов.
Она сильно преобразилась: зазеленели заливные луга, пурпуром вспыхнули цветы, сладкие ароматы витали в воздухе, духи копошились повсюду. Река освободилась ото льда и со скрежетом сминала последнюю преграду — железный посох. Безликий лишь коснулся его, не выпуская горлицы из рук. Ржавчина мигом подточила посох, его осколки тут же унесло течением. Мельница натужно заскрипела. Колесо зачерпнуло густой черноты, подтянуло наверх и, стремясь избавиться от непосильной ноши, опрокинуло обратно в реку.
Безликий положил Лайсве в воду:
— Сегодня я уничтожаю мир и творю его заново из тела чистой девы, которая одолела нетореную тропу и отдала жизнь, чтобы жили другие. Пускай она станет тобой, о праматерь всего, а ты ею. Я не забуду её, как не забудет никто, кого она касалась своим светом. Я снимаю оковы с тюрем и выпускаю духов, я направляю их к новому рождению. Ради тебя я начну всё сначала, чтобы на этот раз победить.
Мутный поток уволок тело в омут. Его бездонную черноту озарило серебристое свечение.
— Пробудитесь, братья, восстаньте из пепла и тлена, — призывал Безликий.
Три прозрачные фигуры выплыли из глубины и выбрались на берег рядом. Следом четвёртая — дева с глазами цвета серого жемчуга.
— Ты тоже хочешь? Там будет опасно, — Безликий привлёк её к себе.
— Ты дал слово! Не надейся, что я оставлю тебя одного. Я помогу, ты же знаешь! — она одарила его особенной улыбкой, от которой на душе становилось теплее и хотелось улыбаться в ответ.
— Не переживай, я пригляжу за ней, — рыжий Гил положил руку Безликому на плечо и шаловливо подмигнул: — Кто знает, может, я понравлюсь ей больше.
— Некоторые боги никогда не меняются, — пробормотал Безликий себе под нос и обратился к старшему — Мэлу: — Ты уверен, что хочешь этого?