– А если его жена не даст ему развод? – Подумав немного, он продолжил: – Лично я бы не стал ее винить. Развод – это же не то, верно? Для себя я бы его не хотел.
– Ох, Джонни, не знаю! Эдвард, видимо, считает, что она согласится.
В дверь позвонили («Умничка, вспомнил, что у него якобы нет ключа»), и она, поднимаясь, чтобы открыть, предупредила:
– Только давай не будем заводить разговор об этом сегодня. Я просто хочу, чтобы вы с ним познакомились. Он угостит нас где-нибудь чудесным ужином. Мы все вместе хорошо проведем время.
Эдвард держался с ним на редкость обходительно: при желании он умел быть обаятельным как никто…
– Закажем бутылку шампанского – сегодня у меня день рождения, – сказал он, когда они отправились в «Плющ».
– Правда? Поздравляю, всех благ.
– Он всегда говорит, что у него день рождения, когда хочет шампанского, – объяснила она.
– То есть если не день рождения, шампанского не подадут?
– Ох, Джонни, ну конечно подадут. Это просто шутка.
– Шутка. – Он ненадолго задумался. – Виноват. Кажется, сути я так и не уловил.
– Он считает, что ему нужен повод, – объяснила она.
– И что любой повод лучше, чем ничего.
– А-а.
Эдвард заказал ужин: для них – устрицы, а для Джона – копченого лосося, куропаток, простой стейк на гриле, и шоколадный мусс – для них и для Джона. На стадии кофе и спиртного Джон спросил, нельзя ли ему фраппе с мятным ликером.
– В лагере мы вспоминали и его в том числе, – объяснил он. – Знаете, когда все садились в кружок и по очереди рассказывали, чем полакомятся сразу же, как только вернутся домой. – Он помешал в своем бокале соломинкой. – В основном из-за льда – там стояла такая жарища, что лед казался дивом и роскошью.
– Как я вас понимаю, – откликнулся Эдвард. – Мы часто обсуждали горячие ванны в окопах.
– Откуда же возьмется горячая ванна в…
– Да нет, я хотел сказать, что мы мечтали о горячих ваннах, когда сидели в окопах на войне. И о чистых простынях и так далее, ну, вы понимаете. Конечно, – добавил он, – у меня все было иначе. Мне-то хоть изредка давали отпуск. А вам, беднягам, пришлось сидеть там безвылазно.
– Но на твоей войне погибло больше людей – верно, дорогой? – спросила она.
– Да кто его знает. Я читал, что на этой погибло пятьдесят пять миллионов.
– Говорят, от этих жутких атомных бомб до сих пор умирают люди, – сказала она.
Джон, который сидел между ними, во время этого разговора смотрел то на одного, то на другого, будто следил, как играют в теннис.