Твой покорный слуга, А.»
Письмо было прочитано Ольге, но она ни слова из него не запомнила и вообще не могла ни на чём сосредоточиться. Даже на перроне она всё оглядывалась и никак не могла понять, что уезжает. Куда нужно ехать? Зачем?.. Она рассеянно благодарила Александра Ивановича и также рассеянно простилась с ним, вяло пожав его тёплую мягкую ладонь. Когда же поезд тронулся – припала к окну, тщась рассмотреть на платформе отца или хоть кого-нибудь, посланного от него.
Но всё было напрасно. И Ольга снова оказалась перед неизвестностью, чувствуя себя на пороге старого и совершенно тёмного дома, куда за какой-то неведомой надобностью необходимо войти.
Всё случилось так быстро, что Ольга никак не могла осознать, охватить происшедшего. Ещё несколько дней назад она, довольная жизнью, мечтательная и никому не сделавшая никакого зла, так погрузилась в свою мечту, что захотела стать другой. При этом ни само желание, ни последующий затем поступок вовсе не казались ей предосудительными. Но люди придумали зачем-то такие правила, при которых едва ли не похвальным считается выгнать человека на улицу, лишив его семьи и крова. Конечно, ей скажут, что так угодно Богу. Но зачем нужно Богу, чтобы Милка Ламчари, тронутая чужими страданиями и силой любви, согласившись называться Ольгой, оказалась из-за этого на улице? Само собой разумеется, что никакому Богу это не нужно. Так не проще ли предположить, что правила выдумали сами люди. И если люди выдумывают такие глупые и жестокие правила, а после живут по ним, не значит ли это, что жизнь вообще, та самая жизнь, которой Ольга совершенно не знает, глупа и жестока? И как же нужно жить, чтобы не натыкаться на каждом шагу на эти дурацкие правила?
Так или примерно так думала Ольга, с какой-то тоской разглядывая степь, стелившуюся за окнами поезда, суетливых людей на платформах и похожие одна на другую станции. Всё, что обычно радует и приятно волнует путешественников, Ольгу пугало. На всякий случай она решила ни с кем не разговаривать и упорно молчала до самого Харькова.
В Харькове она отыскала извозчика, молча показала ему адрес, подписанный крёстным на конверте, под бормотание «сидайте, барышня-боярышня» уселась в экипаж, держа чемодан на коленях. И вскоре, заплатив своему вознице что-то уж очень много, стояла перед высоким, как ей казалось, и красивым домом.
Полковник Сергей Константинович Квитка занимал довольно просторную квартиру на Московской улице. Жена, в качестве приданного, принесла Сергею Константиновичу доходный дом на соседней Екатеринославской улице, да ещё было имение под Харьковом. Так что по части доходов Сергей Константинович чувствовал себя в высшей степени уверенно. Семейство у Сергея Константиновича было небольшое – жена и дочь. Особенных забот полковник не знал, ездил в театр, поигрывал, любил вкусно покушать, так что иногда, случалось даже, в неподходящий момент, закрыв глаза, представлял нарезанную ломтиками осетрину, зернистую чёрную икру, тушёную в сметане печёнку и Бог знает ещё какие кушанья. Здоровье у полковника было отменным, внешность и манеры – приятными, фамилия и происхождение – древними. Словом, с какой стороны ни взгляни на полковника, отовсюду он смотрелся выгодно и на зависть привлекательно. Он прекрасно и сам всё это видел, отчего был совершенно собой доволен и почти всегда благодушно настроен.
В то время, когда перед дверью его квартиры появилась Ольга Ламчари, он пребывал у себя в кабинете, подсчитывая вчерашний выигрыш. Выигрыш был не велик и не мал – двести семьдесят три рубля сорок копеек. Полковник, мурлыча себе под нос «Всегда, везде одно мечтанье, одно привычное желанье…», дважды пересчитал деньги, после чего положил билеты в одну шкатулку, а серебро – в другую, поменьше. Шкатулки эти – деревянные резные шкатулки – он извлёк откуда-то из недр письменного стола, потом из жилетного кармана достал два маленьких ключика, отпер шкатулки, убрал деньги, запер шкатулки и снова препроводил их в стол. Вздохнув затем, Сергей Константинович закрыл глаза и представил кофейник, сливочник и чашку, полную едва забелённым кофе. Рядом с чашкой Сергей Константинович увидел плюшку, обсыпанную сахаром и пирог с малиной. Снаружи не было видно, что пирог именно с малиной, но Сергей Константинович знал это доподлинно. Он приготовился было увидеть свежие ягоды под сахарной пудрой, уложенные горкой на белом блюде, но в дверь постучали, и послышался голос горничной Аветы: