Что же касается Послушного и Василисы, то тут вообще не о чем было говорить: для толстокожего, хорошо поевшего и хорошо поспавшего Послушного произошедшее успело отойти даже не на десятый, на сотый план, а Василисе вообще все было как с гуся вода, к тому же ''сеанс лечения'' был обоюдоострым делом, и Василиса тоже получила свое с сполна.
Живая часть отряда привычно быстро закончила утренний моцион, плотно позавтракала и, убедившись, что у входа в пещеру их не караулят разные желающие испортить утро гады, продолжила путь. Вскоре сузившаяся дорога окончательно нырнула в каменную плоть циклопической горы и заизгибалась, едва ли не закручиваясь узлом — начался неуклонный и постоянный подъем. Горы оказались более обитаемые чем равнина. Хотя нет, на равнине хватало разных существ, но равнинные обитатели все же испытывали некий пиетет перед дорогой, по которой двигались игроки, здесь же все оказалось несколько иначе…
— …… ……! ….. …… ………. … …..! ….. ……. ……. ….! — поток отборной матершины на эльфийском языке как снег на голову обрушился на игроков, знаменуя собой, что пошли более населенные места! Густую и крайне оскорбительную похабщину извергала из своих уст голова — насаженная на металлический прут голова без тела. Огромный со столитровую бочку колган, который несмотря на свое довольно таки пикантное положение неплохо себя чувствовал и как из пулемета гвоздил проходивших мимо путников. Гвоздил с чувством, с толком, с расстановкой!
Чем уж Дримм со товарищи заслужили грязные слова неизвестно. Хотя возможно покрытая цветными татухами гигантская башка ''крошила батон'' на каждого, кто желал прогуляться по тропе. А что?! Вполне возможно, если не счесть за труд и поставить себя на место вынужденной день-деньской торчать на одном месте головы, особенно приняв во внимание солидность лингвистического багажа в устах скучающей башки (ни одного повторения). Однако же тут сразу возникал другой вполне закономерный вопрос: если каждый вступавший на тропу путник удостаивался стольких ''ласковых'' слов, то почему до припухшей головы давным-давно не добрались разные обиженные на нее личности?
Дримм мысленно задал себе похожий вопрос, с большой долей вероятности предположил, что тут не все так просто, а потому благоразумно не стал даже пытаться заткнуть ''зловонный фонтан'', не стал и отвечать и поганить свой язык, предпочитая не обращать на оборзевший калган внимания, той же тактики придерживалась Туллиндэ. А вот у питомцев наступила обратная реакция, разумеется имеются ввиду живые питомцы — неживым было насрать на любые слова (хотя возможно и не всем — уж очень многозначительно возничий потряхивал кнутом). Послушный и Василиса раскрыв рот уставились на голову-матершинницу во все глаза и заметно напряглись, пытаясь запомнить как можно больше новых и таких необычно-интересных слов!
Полсотни метров под извергавшимся потоком словесных нечистот и дорога повернула, скрыв нелюбезную голову за скалой. Поток слов не то чтобы сразу прекратился, но стал постепенно затухать. Неожиданно активизировалась Дочка, буквально умоляя фейри задержаться на пять-десять минут. Дримм был недоволен задержкой, тем более он знал, вернее догадывался, зачем питомице эта остановка, но как всегда не смог отказать своей любимице. Дочка позаимствовала из сумки блокнот и под завидущим взглядом Послушного убежала за скалу.
— Иди уж, — кивком отпустил оборотня Дримм, и тот рванул словно за скалой раздавали бесплатное мороженное. Питомцы приобщались к ''высокому искусству'' бранного слова не меньше двадцати минут, а затем у Дримма кончилось терпение, и он, вызвав ''начинающих лингвистов'' по мысленной связи, в ультимативной форме велел им возвращаться. Отряд продолжил путь.
Новый встреченный на горной дороге персонаж — медленно бредущий навстречу скелет со светящимися голубым огнем глазницами. Если бы не огонь в глазницах, совершенно обычный призванный скелет — дешевка. Однако же огонь все-таки был, да и местность вокруг это вам не площадка отдыха для слабаков, так что к гадалке не ходи, скелет мог постоять за себя. Скелет не проявил агрессии и протопал мимо напрягшегося отряда в сторону выхода на равнину, вскоре в отдалении затрещали пулеметные очереди смачных слов — голова демонстрировала свое знание великого и могучего эльфийского языка очередному путнику.