Помню, когда-то я читал про врача в антарктической экспедиции, вырезавшего самому себе аппендикс. Сходство есть, но то, что я намерен проделать сейчас — на порядок сложнее.
Создаю сразу несколько потоков сознания и начинаю тщательно, стараясь ничего не пропустить, копировать память. Каждая грань-ипостась получит отдельную копию, оригинал останется в ментале, в укрытом даже от местных обитателей тайнике. Следующим этапом составляю карту себя, одновременно рассматривая сознание изнутри и извне, намечаю будущие точки разделения. Долгая работа. Резать придётся по живому, и крайне важно не задеть базовых понятий, чья смена приведет к частичной ломке личности.
Наконец, разобрался.
Первым делом отключил эмоции. От них нельзя избавиться окончательно, первобытные инстинкты исчезают последними, но заблокировать — вполне. А мне сейчас нельзя бояться. Да, текущая ипостась не способна испытывать страх, любовь и прочие чувства, однако нет гарантии, что после начала операции на неё не повлияют остальные части моей личности. Человеческая, находящаяся сейчас на грани пробуждения, или Исполнитель, внезапно решивший, что мои-наши действия противоречат воле Господина. Нет, только полная сосредоточенность, второго шанса у меня не будет.
Запускаю вирус, меняющий клетки тела. Всё, процесс необратим. Так или иначе, меня вырубит через двадцать минут, и лучше бы мне к тому моменту находиться без сознания. Модель моего «Я» готова, провожу проверку разделения. Раз, другой, третий… пятнадцатый. Выбираю оптимальный вариант.
Следующий шаг — извлекаю воспоминания, после чего начинаю стирать собственную память. Секунда за секундой я забываю себя, свою жизнь, уходят в небытие картины детства, звуки, образы, забываются причины, побудившие меня на полную перестройку. У меня всё ещё осталась цель, но я не помню, почему иду к ней. Кожа на лице рвется, скрипят кости и сухожилия, тело бьётся в судороге, быстро меняя внешность. Боль физическая проходит мимо — сознание страдает от происходящего стократ сильней.
Так странно. Резать себя на части и видеть, как каждая из них оживает, становятся самостоятельной.
Оставшимися клочками сознания я почувствовал, как Навий Князь рванулся из своего убежища навстречу своей жертве, которая на мгновение вновь появилась в материальном мире, почувствовал его проникающий в самую душу вопль разочарования, когда он понял, что жертва умирает. И чувство нечеловеческого облегчения, разлившееся в пространстве в миг, когда могучий дух устремился прочь — в тот мир, откуда был призван.
Всё. Конец.
Темнота.
Свет в кабинете был притушен — он мешал любоваться багровым рассветом, поднимавшимся над затянутой дымкой Москвой. В дверь тихо постучали. Не дождавшись ответа, в помещение беззвучно скользнул секретарь и положил на край стола черную кожаную папку с вытесненным на ней золотым гербом. Наблюдавший сквозь бронированное стекло за алыми всполохами зари руководитель огромной страны чуть повернул голову, давая знать, что заметил чужое присутствие. Сегодня он находился явно в дурном расположении духа.
— Утренний отчет, господин президент, — пояснил секретарь, который, конечно же, заранее ознакомился с содержанием доставленных им бумаг.
— Кратко и тезисно.
— Псионы наладили постоянный портал в районе бразильского города Манаус. По данным на шесть часов утра по Москве порталом воспользовалось уже более двухсот человек, в их числе — двадцать три россиянина, по данным нашего консульства в Рио. Будут ли какие-нибудь распоряжения?
— Какой в них смысл?
— Простите?
Фигура у окна чуть повела плечами, словно ее обладателю вдруг сделалось зябко.
— Стихией можно воспользоваться. Временно. Подчинить ее нельзя. Мы пытались. Что ж, те, кто действительно перестал быть похожим на людей и не желает играть по правилам, уйдут. Нас это не ослабит: у наших… западных и не только западных партнеров сейчас та же самая картина. Останутся те, кого здесь что-то держит, кто готов подчиняться. С этими будем работать. В целом баланс сил не изменится. Если псионы чувствуют себя ущемленными и бесправными, исход — хорошая альтернатива бунту. Когда-то давно, у другого народа, этот процесс занял сорок лет. Думаю, псионы справятся быстрее, предводители у них вполне целеустремленные. Кстати, что там с Коробовым?
— Мы проверили по разным источникам… Сопоставив все факты, специалисты склоняются к мнению, что он погиб. Привлек внимание духа и пожертвовал собой, чтобы отправить его восвояси, а затем закрыть проход в ментал.