— Чего нет?
— Жажды.
— Так бы и сказал.
Я закатил глаза. Витька не видел эту ужимку, но я все равно не удержался. Не понимает дитя Вечной Сиберии всей прелести жаргонизмов!
“Внутренний мониторинг”.
НАРУШЕНИЙ НЕ ВЫЯВЛЕНО
Так, настойка безопасна в тех количествах, которые мы употребили.
Витька спросил:
— Ну что, Олесь, будем Отщепенцев убивать?
Я почувствовал слабенькое сожаление по поводу этой перспективы. И отмахнулся от него. Отщепенцев не жалко. Твари они конченные, как оказалось.
— Придется. Сам видишь, какие они нелюди.
— Если мы вернем себе равнину с рекой, — размышлял вслух Витька, говоря о нас так, точно мы всю жизнь прожили с Детьми Морока, — то не придется жить в этом темном лесу.
В сущности, он прав. Отныне дела Детей Морока касаются и нас. Завтра мы станем одними из них. Мы дома. Бежать больше некуда.
— Знаешь, Витька, — признался я, — еще никто так ясно и четко мне не объяснял ситуацию, как Отец Морок. Ему веришь. Он очень простой и ясный. Истина всегда ясна.
— И проста! — поддакнул, засмеявшись, Витька.
Я повернулся к нему, и мы, не сговариваясь, сделали “дай пять”. Поболтав еще немного, вернулись в свои апартаменты — поваляться до рассвета.
Днем мы выспались и полночи разговаривали через перегородку о разных разностях в темноте, лежа на кроватях. Свечи давно догорели, в селении установилось полное безмолвие, все спали.
Всю прошлую ночь мы дрожали от страха, но этой ночью не могли этот ужас толком припомнить. Отматывать “видео” через СКН не было никакого настроения. Впервые за много времени ночь не внушала бессознательного напряжения.
Под утро, когда заорали петухи (они и ночью орали, но не так оглушительно и без передышки), мы заснули.
Проснулись от человеческих голосов, топота, пения птиц, детских криков. Деревня ожила.
Было еще достаточно рано, солнце не выбралось из-за леса, воздух хранил ночную свежесть. Мы с Витькой вышли из домика, посетили деревенский туалет, умылись из ведра возле очага и выглянули во двор. Жители селения разгуливали сплошь без масок и маскировки, мужчины — в рубахах навыпуск и просторных штанах, женщины — в простого покроя платьях. Некоторые дамы носили бусы из разноцветных камушков.
Явилась вчерашняя хозяйка, что потчевала нас обедом, зашуровала в печи, разогрела еду, накрыла стол. Мы уселись.
— Нас постоянно будут кормить? — с полным ртом спросил Витька.
— Пока мы гости, будут, — предположил я. — А после посвящения придется готовить самим. Или жениться.
— Вот досада! Ты женишься и бросишь меня?
Он осекся. Мимо навеса прошла Настя, без маски и маскировки, в длинном светлом сарафане, с гривой пшеничных, тщательно расчесанных волос. Юная Арвен, да и только. Витька порозовел, расплылся в улыбке, махнул ей рукой, чуть не выронив ложку. Настя помахала в ответ и свернула куда-то, пропав из виду. Она тоже была смущена. И, возможно, специально прогулялась возле гостевого домика в этом сарафане.
— Еще неизвестно, кто из нас раньше женится… — осклабился я.
После завтрака тушеными грибами в сливочном соусе (наливку не подавали), мы вышли на площадь, сытые, безмятежные и всем довольные. Нам улыбались. Люди перестали спешить по своим делам, выстроились на площади под галереей, на которую вышел Отец Морок в своей зеленоватой хламиде и деревянной маске.
Витька шипящим шепотом спросил Настю:
— Как он выглядит?
— Никто не видел его без маски, — прошептала Настя. — Говорят, у него нет лица.
— Дети мои! — заговорил Отец Морок. — Сегодня нас стало больше. Скоро мы и прочие деревни в Великом лесу объединятся в единую армию, и мы изгоним Отщепенцев с наших исконных земель!
— Морок! — басом заревел воевода Влад, который был в маскировке, но без маски.
— Морок! — вторили ему остальные. — Славься, Морок!
От шума в лесу за частоколом вспорхнула стайка птиц.
Из толпы вышел белобрысый жилистый Игорь, неся две цилиндрические древесные маски. Влад перехватил одну маску, вместе они встали напротив нас с Витькой. В торжественной тишине Игорь водрузил маску на мою голову, а Влад — на голову Витьки. Прежде чем маска опустилась мне до самых плеч, я успел разглядеть тщательно вырезанный орнамент в виде переплетенных ромбов на внутренней стороне.
На долю секунды опустилась темнота, и я увидел мир сквозь прорези. Мир немного изменился: его заливал нежнейший туман, звуки зазвучали резче и громче.
Кто-то накинул на меня через голову маскировку, сшитую из тонкой ткани и высушенной травы, от которой приятно пахло. В маскировке не было жарко или душно, и она почти ничего не весила.