— Манго. — Облизнулась она.
— Что?
— Вкус твоей спермы — манго. Одна из настраиваемых характеристик персонажа.
— Шутишь.
— Хочешь, в следующий раз поделюсь с тобой? — Лаурен опустилась, изогнув спинку, и снова припала к мечнику, высасывая из него все, что можно было высосать.
Ноэль мягко обнял ее за талию, обхватил бедра и развернул, уложив себе на грудь. Девушка продолжала его ласкать, а он тем временем коснулся ее нижних губ. Кожа была гладкой и бархатистой, а аромат… Значит, Лаурен выбрала клубнику. Ноэль прошелся плашмя языком по всей ее промежности, отчего девушка на мгновение отвлеклась и вздрогнула.
— Еще. — Шепнула она.
От этого кровь в Ноэле забурлила с новой силой, он принялся ласкать Лаурен, покусывая и целуя, сжимая упругие ягодицы до белизны.
Когда он начал вводить в нее язык, девушка еще сильнее придвинулась тазом к его лицу. Вскоре ее рот был занят исключительно стонами, она обмякла, обняв его бедра.
В один момент Лаурен начала отстраняться, перевернулась к Ноэлю и они слились в длинном поцелуе, лаская языки друг друга. Мечник гладил ее волосы, спину, промежность. Смотрел в глаза. Она была счастлива.
Он вошел в нее медленно, смакуя момент. Лаурен впилась в его трапецию и прикусила плечо. Ноэль сделал пару движений, с каждым разом заходя все глубже. Было очень узко и влажно.
— Я люблю тебя. — Шепнула она, поднимая и опуская бедра.
Веки танцора смерти на миг широко раскрылись, он вдруг понял, что в этой хрупкой, но сильной девушке теперь заключена часть его мира. Часть него самого.
— Я тоже тебя люблю… Лаурен!
Он повалил ее. Начал ласкать давно затвердевшие соски. От наслаждения девушка выгнулась, глаза ее закатились. Ноэль ускорил темп, двигаясь сильней, так что от каждой фрикции Лаурен смещалась по простыням на несколько сантиметров. Быстрее. Глубже. Еще. Еще.
Он положил ее стройные ноги себе на плечи, гладя изящные голени, пробегая по коленям, к бедрам. Быстрее. Глубже.
Она берет его руки в свои. Он чувствует, как пульсирует ее лоно.
— Еще немного, Ноэль. Еще чуть-чуть.
Мечник жмурится, пытаясь сдержаться. Вдруг влагалище Лаурен начинает сжиматься быстро и хаотично. Девушка начинает вздрагивать в судорогах, ее выгибает так, что лицом она чуть ли не упирается в кровать. Не выдержав, Ноэль разряжается прямо в этот пульсирующий эдем, закусив ее маленькую стопу.
— Это… это было… Я… — последнее слово Ноэль не разобрал, оно было произнесено вместе со сладострастным выдохом и эфиром вылетело в окно. Ноэль продолжал гладить ее ноги, смотря на улыбку наслаждения, неразрушимо сковавшую ее взмокшее лицо.
Глава 16
Они лежали в темноте. Мир казался уютным и теплым, пока они касались друг друга. Ноэль ощущал мягкое дыхание Лаурен, струившееся из груди. Поцеловал ее в нос.
— Ноэль? — Спросила она вдруг.
— Да?
— Что нас ждет?
— Если бы я знал.
— Подумать только, еще пару дней назад ты пришел к нам юным утенком, без сомнений — способным, но все же неопытным. И вот сейчас я лежу в твоих объятьях и наконец-то чувствую, что можно побыть слабой. Мне этого очень не хватало.
Эльф усмехнулся.
— А я впервые чувствую себя сильным. — Солгал он.
— Надо спать. Завтра новый день, новые испытания.
— И новая ночь.
— И новая ночь… — Девушка лизнула его щеку и перевернулась на спину.
Пещера змеелюдов по-прежнему болезненно отдавалась в их воспоминаниях, так что приближаться к ней снова никто не хотел. Логично было бы разведать, куда вел тот второй, «сухой» ход, но память об ужасе, таящемся в темноте, была еще слишком сильна. А потому они дожидались, пока Андерсен не найдет еще чего-нибудь. В конце концов, как бы ни прижали их обстоятельства — никто из них не был воином. Обычными людьми — да, но не теми, кто, не опуская глаз, пойдет навстречу смертельной опасности.
Поговорив с восстановившимся Сильвером, Ноэль вышел из особняка. Вечернее небо, подернутое серостью натуженных влагой облаков, давило на голову. Тянуло домой, только дома не было. Вздохнув, Ноэль оглянулся на здание, из которого только что вышел.
Увеличив силу, он разбежался и подпрыгнул почти на высоту собственного роста, схватившись за одну из колонн, что подпирали выступающий фасад дома. Рывками он пополз по колонне вверх, отпрыгнул от нее еще выше, зацепившись за статую горгульи. Еще усилие — и он уже стоит на ее щербатой макушке. Тяжесть собственного тела казалась не больше стула. Неужели все воины ощущают подобное? А что будет, когда их сила перевалит за две сотни?