— Ч-черт… как бы нас не сожгли…
— Не сожгут… не должны…
Уверенности в голосе Матрены не было. Что предпримет человек объятый страхом предугадать невозможно, а уж толпа… она от быстро переходит из стадии «страх» к агрессии с проявлением животной ярости и формы эти могут принять совсем уж дикие черты, когда виновников бед в остервенении рвут на части голыми руками.
— Да замотай ты лицо тряпкой наконец! У тебя еще есть шанс остаться здоровой!
— Хорошо… как скажешь…
Матрена действительно сняла с головы платок и им закрыла нос и рот.
— Точно некуда идти?
— Нет… К тому же я обязана помогать страждущим… таков мой долг…
— Наплюй.
— Не могу… — как-то вся осунулась Матрена. — Это моя епитимья…
«Что она такого натворила? — мелькнула мысль. — Убила кого? Впрочем, неважно…»
— Ладно… если хочешь помочь, то мне нужно получить черствый хлеб, сухари… свежий не надо… Есть?
— Зачем?
— Имеется один вариант… дохлый, но есть… по крайней мере других вариантов я не вижу. А тут сама понимаешь, за соломинку хвататься станешь.
Матрена кивнула, а потом предложила свою «соломинку»:
— Давай помолимся Елисеюшка… Господь милосерден и услышит наши молитвы…
— Да блин! Не до молитв мне! Каждый час на счету! Есть у тебя эти гребаные сухари или нет?!!
— Н-нет…
— А есть у кого получить⁈
— Н-не знаю… Вроде сын старосты хотел в Великий Новгород ехать…
— И что?
— Так сухари в дорогу сготовить…
— Достань!
— С-сколько надо?
— Чем больше, тем лучше!
Матрена снова убежала — добывать сухари, а Алексей, взяв кувшинчик примерно литрового объема, наполнил его наполовину водой, а потом засыпал в него только что накопанную землю, предварительно понюхав ее и при этом удовлетворенно кивнув. После чего тщательно все размешал…
— Вот уж правда… захочешь жить — землю жрать станешь…
Землю он, конечно, есть не стал, а поставил эту жидкую грязь отстаиваться.
Когда Матрена вернулась в свою полуземлянку, то застала еще более странную картину. А именно Елисей ковырялся во рту Радомира щепками, Радомир при этом что-то мычал и пытался сопротивляться, но куда ему со сломанными руками?
— Елисей, что ты делаешь⁈ — спросила она осторожно.
Осторожно, потому что с «буйными психами» резко нельзя.
— Как бы тебе объяснить… в общем собираю необходимые мне материалы… Что там с сухарями? Получилось достать?
— Вот…
Матрена показала мешочек в который влезло бы полбулки хлеба. А учитывая того, что там сухари, то полезного груза сильно меньше.
— Ладно… Хоть столько…
Хлеб в деревнях в это время особо не пекли, только на праздники, это что-то вроде торта, мука ведь дорогая, да и мороки с выпечкой много особенно с нынешними печками от которых одно название, проще кашу из зерна сварить. Так что даже такое количество сухарей уже удача. Хлеб, если уж его испекли, в это время съедают обычно весь, не оставляя обгрызенные куски.
Еще хлеб пекут специально на сухари, это если в дорогу. Свежий хлеб на самом деле очень быстро портится, сутки-двое и все, становится твердым как камень. Сейчас ведь нет всех этих стабилизаторов, разрыхлителей и прочей химии, что позволяет булке хоть неделю лежать на полке притворяясь свежей.
Что до конкретно этих сухарей, то скорее всего выпечка просто оказалась у хозяйки неудачной (или дочка провалила своеобразный экзамен по кулинарии), вот и отложили засохнуть… на черный день все в пищу сгодится. Вот и пригодилось.
— Замеси теста на хлеб, мне много сухарей понадобится.
С этими словами взяв мешочек у женщины, Алексей высыпал сухари на стол, после чего треть сухарей макнул в горшочек. Земля там осела и сверху стоял слой мутной воды.
— Что ты делаешь?
— Потом…
Вторую треть он так же полил водой, но чистой, после чего стал обмазывать их щепками коими колупался во рту Радомира.
— Кстати Матрена… просьба конечно покажется тебе странной, но прошу, возьми вот эти чистые щепки и поскреби у себя во рту, по щекам…
— Зачем? К чему все это?
— Просто сделай, что я прошу. Тебе это ничего не стоит, а мне может помочь…
— Ну хорошо…
Женщина поскребла щепками у себя в ротовой полости и Алексей повторил процедуру с обмазыванием влажных сухарей. Сами сухари он разложил в шесть небольших горшочков размером с кружку на сто пятьдесят-двести миллилитров, благо их у Матрены оказалось в достаточном количестве. Большая часть правда с битыми краями и треснувшие, но это ему не мешало. Сами горшочки подписал сажей, смешанной с маслом.