— Вот твоя благодарность за то, что мы послали тебя в престижный колледж, — сказала Карла, обнажая зубы в безжалостном, пугающем оскале. — Теперь ты там никогда не останешься. После того как ты выйдешь за него замуж…
— Я не собираюсь выходить за него замуж. И я не собираюсь бросать учебу.
Карла широко открыла глаза. Она смотрела на дочь так, будто Франни сошла с ума.
— О чем ты говоришь? Аборт? Сделать аборт? Ты хочешь стать убийцей вдобавок к тому, что стала потаскухой?
— Я собираюсь родить ребенка. Мне придется пропустить весенний семестр, но я смогу сдать экзамены следующим летом.
— А на что ты собираешься заканчивать учебу? На мои деньги? Если так, то тебе придется о многом подумать. Такая современная особа, как ты, вряд ли нуждается в материальной, поддержке родителей, ведь так?
— Поддержку я приму, — мягко сказала Франни. — А деньги… я их заработаю.
— В тебе нет ни капли стыда! Ни о ком не думаешь, кроме себя! — Выкрикнула Карла. — Господи, что будет с твоим отцом и мной! Но тебя это ни капельки не волнует! Это разобьет сердце твоему отцу, оно…
— Оно не чувствует себя таким уж разбитым, — раздался спокойный голос Питера Голдсмита, стоящего в Дверях. Обе женщины повернули головы. Он стоял в дверях, но достаточно далеко от них; носки его рабочих ботинок не касались того места, где заканчивался потертый ковер, устилающий пол коридора, и начинался великолепный светло-серый. Внезапно Франни поняла, что именно на этом месте она видела отца столько раз прежде. Когда же в последний раз он по-настоящему заходил в гостиную? Она не могла припомнить.
— Что ты делаешь здесь? — набросилась на него Карла, неожиданно забывая о, возможно, разбитом сердце своего супруга, — Я думала, сегодня ты будешь работать допоздна.
— Я поменялся сменами с Гарри Мастерсом, — ответил Питер. — Фран все рассказала мне, Карла. Мы станем дедушкой и бабушкой.
— Дедушкой и бабушкой! — взвизгнула она. Резкий, смущенный смех вырвался из ее груди. — Ты предоставил это мне. Она сообщила тебе первому, а ты скрыл это от меня. Хорошо! Иного я и не ожидала от тебя. Но теперь я собираюсь закрыть дверь, и мы вдвоем обсудим создавшееся положение — Она с горечью улыбнулась в сторону Франни: — Только мы… «девочки».
Карла взялась за дверную ручку и стала закрывать дверь. Франни стояла, все еще ошеломленная этим внезапным взрывом ярости и сарказма.
Питер твердо задержал уже наполовину прикрытую дверь.
— Питер, я хочу, чтобы ты предоставил это дело мне.
— Я знаю. Так было всегда. Но не в этот раз, Карла.
— Это не в твоей компетенции.
Очень спокойно он ответил:
— В моей.
— Папочка…
Карла повернулась к Франни, на ее щеках проступали красные пятна.
— Не смей разговаривать с ним! — закричала она — Ты не с ним сейчас имеешь дело! Я знаю, ты всегда могла обвести его вокруг пальца или уговорить принять твою сторону, что бы ты ни сделала, но сегодня вы не с ним имеете дело, мисс!
— Уймись, Карла.
— Выйди вон!
— А я и не входил. Ты же видишь…
— Не издевайся надо мной! Убирайся из моей гостиной:
И она начала толкать дверь, опустив голову и уперевшись в нее плечом, словно таран, не имеющий ничего общего с мыслящим существом, тем более с женщиной. Сначала отец легко сдерживал ее натиск, а потом все с большим усилием. Даже жилы выступили у него на шее, хотя Карла и была женщиной, к тому же на семьдесят фунтов легче его.
Франни хотелось закричать на них обоих, сказать отцу, чтобы он ушел, чтобы ни он, ни она не видели Карлу вот такой, в приступе внезапного бешенства, которое всегда пугает. Но ее рот, казалось, заледенел, а скулы-шарниры заржавели.
— Выйди вон! Вон из моей гостиной! Вон! Вон! Вон! Ты, ублюдок, отпусти эту проклятую дверь и ВЫЙДИ ВОН!
И тогда он ударил ее. Звук пощечины был тихий, еле различимый. Дедушкины часы не разлетелись от гнева в пыль и прах, а все так же невозмутимо продолжали тикать — как всегда. Не раздалось и стенаний мебели. Но пышущие злобой слова Карлы оборвались, словно отсеченные скальпелем. Она упала на колени, и дверь резко распахнулась, ударившись о стул викторианской эпохи — чопорный, с высокой спинкой, любовно укрытый вышитым чехлом.
— Нет, о нет… дрожащим голосом прошептала Франни.
Карла изумленно смотрела на мужа, прижав ладонь к щеке.