– «…По закону, как Вы сами знаете, мой подзащитный должен вначале получить официальное приглашение, подписанное в прокуратуре…», – раздался скрипучий язвительный голос: «…, причем не раньше, чем за два дня. Получатель имеет право сам планировать свое время, тем более, что у него могут быть уже ранее запланированные дела.»
Голос замолк. Ангелика ожидала подобного развития разговора. Главным сейчас стало договориться с адвокатом о как можно более раннем времени проведения допроса. («Иначе снова вылетает впустую целая неделя.»)
Рамзайер продолжала уверенно :
– «Господин Дебритц, я надеюсь, что Вы успели уже ознакомится с сутью дела. Речь не идет об обвинении Вашего подзащитного.», – она намеренно подчеркнула «подзащитного», потому что адвокат и сам знал прекрасно об облегченной процедуре работы со свидетелями. К удивлению Ангелики Дебритц не стал настаивать на формальном выполнении, о чем заявил в самом начале :
– «Я поговорю с господином Штернбергом и мы сможем появиться у вас – кстати, куда его вызывают?»
– «В Дирекцию Лихтенфельда. Нам было бы удобнее завтра, во второй половине дня…» Дебритц возразил, но лениво : «Если ваше письмо придет завтра до полудня, то мой клиент может быть занят.» «Он же не работает, так что время найти ему будет не очень сложно/», -тон ему, лениво, ответила Ангелика.
– «Хорошо, я поговорю и тотчас же Вас извещу. Значит, во второй половине дня!?» Ангелика сама удивилась такой быстрой удаче :
– «Да, часа в четыре. Можно и позже – мы допоздна сидим. Тогда я ожидаю звонка от Вас, господин Дебритц».
Распрощались церемонно, благодаря друг друга за приятно проведенное время.
(«Защищает кого попало, даже откровенных преступников»), – пробежало было с прежней неприязнью в душе Рамзайер, но внимание ее уже направилось на другие срочные дела.
Она сейчас еще раз охватила в уме начатое неделю назад дело об этом странном убийстве и подумала, что надо было сразу начать с изъятия компьютера и анализа почты убитого. Но после разговора с Дебритцем и требования из прокуратуры о дополнительном протоколе опознания, поздравила себя с тем, что не начала именно с этого.
Взятый с места высокий темп часто парадоксальным образом замедлял расследование – всего лишь из-за малозначительных, на первый взгляд, нарушений формальностей. Добытые с трудом данные приходилось отбрасывать и начинать заново, искать совсем другие доказательства, потому что полученное с нарушением – пусть даже, из-за занесения в протокол на несколько минут позже, чем следовало (не всегда была возможность вовремя добраться до кабинета или компьютера) – уже не принималось во внимание. Хотя и обличало преступника с головой. «Что поделаешь – такую работы мы сами себе выбрали!», – Ангелика чуть было не заскрежетала от злости, И еще раз слава богу, что она была одна в комнате.
Hausmeister и средних лет женщина, агент из Allianz, прибыли почти одновременно. Опознание прошло быстро – страховщики, вообще, люди закаленные, да и Hausmeister уверенно подписал протокол.
Ангелика попросила его задержаться и лишь уточнила у страхового агента :
– «Никаких особых задержек или каких-то выплат Вашему клиенту не было за последний год?» У той наготове была папка. Она быстро ее пролистала и передала Ангелике распечатанный лист бумаги.
– «Страховые взносы.», – пояснила агент.
– «Каких-то выплат, скажем, по оказанию медицинской помощи или по возмещению ущерба, не производилось?» , – переспросила Рамзайер, глянув на смотрителя. Он молча вслушивался в разговор.
– «Нет. Все, что относится к покойному клиенту, здесь, на листе.»,– ответила женщина.
– «Благодарю Вас за то, что не отказались прийти»,
– Ангелика протянула руку. Та ответила осторожным рукопожатием и распрощалась. Ангелика краем глаза проследила, как женщина садится в голубую двухдверную ‚BMW‘.
– «Теперь с Вами…», – улыбнулась Ангелика хмурому смотрителю:
– «Вы не замечали, кто ходил к убитому? Может быть, Вы на кого-нибудь обратили внимание?» С явной неохотой он отвечал :
– «Это был очень нелюдимый жилец. К нему никто никогда не ходил.»
– «Вообще никто? Сколько он у вас жил?» Hausmeister наклонил голову :
– «Почти три года. Он обычно сам уходил куда-то. Мне, кажется, что он нигде не работал. А приходил всегда один. По-крайней мере, когда я это видел.»
Ангелика поняла, что смотритель не будет особо ценным свидетелем, но на всякий случай, сказала :
– «Вы, если мы Вас попросим, сможете написать для протокола Ваши показания?»
Смотритель, не скрывавший, что его тяготили расспросы, согласился :