Он обидел дежурного, но не испытывал никакого сожаления. Несколько десятков шагов с плаца на эту скамейку стали для него началом пути, с которого не было поворота назад. Пути, на котором не оставалось человеческих чувств, кроме выполнения задачи. Он понимал, что перестал принадлежать себе, зато он был не одинок. Присутствие многих других, как и он, выбравших Дорогу, делало крепче и увереннее. На этой дороге не нужны были люди из прошлой жизни. Их безжалостно отрезала от него невидимая стена…
Судьба, которую он себе выбрал, делила отмеренное время на непересекавшиеся отрезки. Прежние люди и события вытеснялись другими людьми и другими событиями. Он постоянно ощущал, как стена окружает его, не давая уйти, исчезнуть, скрыться. И в любой момент его жизнь могла снова рассечься…
…В эти несколько августовских ночей он оказался одинок среди бескрайнего мира. Не было пока еще за плечами Стены, но ее незримое присутствие опять давило его. Появлявшиеся в предутренние часы родители были предвестником, что снова сомкнется за ним непреодолимая завеса. Они словно торопились увидеть его, хотя-бы во сне…
…После торжественного прохождения курсанты, принявшие присягу, растворились в море родственников. Снова опустел плац. На нем, кроме него, остались стоять еще шестеро. Все сначала неуверенно крутили головами, не сходя с места, и со смущенными улыбками, подошли к нему. Перебрасываясь невеселыми шутками, оставшиеся поглядывали с завистью на толпу, стоявшую в очередь на КПП. По кругу пожали друг другу руки и назвались по именам. Все оказались одного возраста, сразу после школы. Все, кроме него, детдомовцы. Кто-то предложил сходить в парк в город, но тут их поймал озабоченный полковник, начальник их курса: «Товарищи курсанты, пусть молодежь гуляет, а мы с вами лучше займемся полезным делом,», – и он пригласил их за собой.
Матрасов, кроватей и тумбочек оказалось бесконечно много. Зато они смогли без суеты сходить в столовую, где их накормили до отвала за всю роту. Немолодая подавальщица участливо приговаривала : «Кушайте, хлопчики. Когда снова так поедите!?» Она вышла к повеселевшим парням, старательно очищавшим очередную тарелку, обошла их стол и внезапно погладила именно его по затылку и ушла к себе. Он замер, парни засмущались и опустили головы ниже к тарелкам, звеня еще старательнее вилками и ложками. «В любой ситуации нет безвыходных положений», – негромко произнес он : «…бывают только те, кто не видит выхода…» Все засмеялись, отпустила тревога и у всех поднялось настроение.
Тот, кто не испугался быть первым – где-угодно, хоть даже в том, чтобы что-то сказать первым – становился поневоле первым во всем. Он впоследствии всегда чувствовал всякий раз от своих сокурсников ожидания, как поступит именно он, когда на занятиях им ставили какую-то очередную задачу.
Его сразу же определили в сборную училища по вольной борьбе. В первые два года он успел выступить на всех возможных соревнованиях – от первенства училища до чемпионата Союза среди высших военных заведений, что мало уступало по рангу нормальному чемпионату страны. Везде он неизменно, и неожиданно для себя, занимал первые места. Тренер сокрушался, что не удалось пристроить его на Спартакиаду дружественных армий, проходившую во Вроцлаве, только из-за досадного промедления в оформлении мастера спорта международного класса. Он внезапно открыл в себе способность ко второму дыханию, изумлявшую не только тренера, но и всех, кому довелось сойтись с ним в схватке.
Ему всегда очень тяжело давалось начало всякого дела, к которому он приступал. Надо всего-лишь было выстоять первые три минуты. За это время он не успевал сосредоточиться. Руки ему отказывали, он проигрывал десяток баллов осмелевшему противнику. Он не слышал ни криков болельщиков, ни отчаянных подсказок тренера. Сидя в перерыве, он, не обращая внимания на тренера, не стеснявшегося в выражениях, слушал свое успокаивавшееся дыхание. Вскакивал, отбросив полотенце, и выходил на центр ковра…
Он помнил все схватки, проведенные им, начиная со второго периода. Соперники (их лица слились в одно, удивленное и отчаивавшееся) двигались настолько медленно, что он упивался от восторга, опережая их, видя, как опаздывали все их попытки провести защиту. Он играл с противником, и удовольствие доставляло замечать яростно жестикулировавшего тренера, показывавшего, что пора заканчивать схватку.