Выйдя в коридор, юстицрат коротко попросила стоявших наготове сотруднков побыть в кабинете минут двадцать.
«Ну что вы скажете, Штефан?», – обратилась она к коллеге. «Машина именно та, на которой ездила в бассейн фрау Винтерсштеттер, и цвета иемно-красного. Стоит ли уточнять, заметила ли она кого-то на выезде?», – Грейнер вопросительно посмотрел на Ангелику. Она думала и ответила наконец: «Думаю, что надо, но, даже если она и не видела, то это ничего не изменит. Главное, что мы узнали, когда пришел предполагаемый убийца.» Грейнер скептически заметил: «Этот Rechte слишком себя переоценивает, так пренебрежительно отозвавшись о вошедшем типе.» Ангелика думала. «Штефан, больше мы вряд ли что-то больше узнаем, но два свидетельства о человеке с прямой спиной, да еще и встреченном невдалеке от места убийства, очень существенны. Мы можем смело давать в розыск прямую осанку как примету. Было бы еще неплохо найти вторую машину, вдруг они заметили дежурившего господина Витнера, тогда мы бы закрыли эту страницу полностью.» Штефан покачал головй: «Это не так сложно сделать – пройтись по списку владельцев абонементов. Но вот только время…» И он посмотрел выжидательно на Рамзайер. Она кивнула, согласившись: «И я так думаю. Тогда, как уже сказали – Вы, Штефан, узнаете от свидетельницы о том, что она видела при выезде. Начинайте сразу сейчас и с протоклом к Мане. Я пока что жду сообщения из Франкфурта.»
Огромный Витнер уже весь извертелся, да и присутствие двух полицейских с оружием его бесило. При возвращении комиссаров он явно успокоился. Подписав протокол, вышел в сопровождении Грейнера, также к большому облегчению Ангелики.
И кабинет сразу стал просторнее. Ангелика посмотрела на часы – было уже четырнадцать часов двадцать три. Можно было прерваться на обед, о чем она совсем забыла. Ей стало неудобно, что она послала Грейнера, не дав ему прийти в себя после беготни с раннего утра. Но она тут же переключилась на отчет Фюрне и свой собственный рапорт. Найдя несколько опечаток, она принялась исправлять их сама, вскидываясь постоянно на теелфон, и думая, что, наверное, надо было дать Мане. Но хотелось уже освободиться от отчетов и заняться вплотную координацией поиска во Франкфурте. С одной стороны надо было поддерживать сотрудника, коль скоро она не могла присутствовать рядом с ним, и одновременно не давать ему отвлекаться чрезмерно на помощь франкфуртским коллегам, хотя в ней все больше укреплялось подозрение, что обе бригады искали одного и того же человека. Но, при естественной поддержке полицейскими друг друга, наличествовало, едва ли не в большей степени, соперничество. И молодой коллега, попав в поле зрения самого высокого руководства, мог не выдержать ответственности. Ангелика видела в себе ту единственные опору и нить, что могла удержать и направить комиссара Фюрне.
… «Как же я так обделался?!», – Рокотаева точно обдало струей холодной воды утром в понедельник: «Я ж шефа Русланом назвал, а его Сосланом кличут. И ведь даже не поправил, собака. Они, чурки, злобные, что касается их кличек. Хотя все-равно, пусть утирается…»
Рокотаев успокоился.
Он ворочался всю ночь, обдумывая, не слишком ли сложную затеял комбинацию. Но лучшего решения так и не нашел. Встал совершенно невыспавшимся. «Придется Валере прокатиться в bella Italia. Ну и пускай хоть посмотрит Европу, пока она еще существует…», – Рокотаев поймал себя на том, что больше думает о заботах Валеры, чем о его пассажире, который был все-таки главным звеном в комбинации.
Рокотаев постоял под душем, побрился и, полностью успокоившись, неторопливо одевался. В голове выстраивалась ладная схема: «Итак, едут ло Милана. Ян предупрежден. Значит, здесь никакого подвоха. Валера передает бумаги, Ян всовывает их в конверт и вручает юноше. Тут же оба выезжают…Или – может разрешить денёк им покуролесить в Италии?!» Рокотаев задумался: «А может не гнать лошадей?! Перевод на счета должен этого делового нагнуть посильнее, чем какая-то бумага. Тем более, что этот еврей точно за собой знает, что, кроме денег от латышей, он ни с чем другим дела не имел…»
Рокотаев в раздумье мерял шаги по квартире. Когда до приезда Валеры оставалось еще семнадцать минут, решился: «Надо поторопить Колю, чтобы все успел рассовать и взять квитки о переводе. Главное, чтобы еврея подцепить, а с остальными разобраться в течение недели. Вот обрадуются ребятишки!» Рокотаев злорадно усмехнулся и выглянул в окно – белая машиина стояла у бордюра.