Теперь дом, выглядевший как скелет, на скорую руку обложенный камнями, явился вместилищем зажиточной жизни, счастливого смеха, нарядных платьев и людей, не задумывавшихся о будущем. Они управляли этим будущим, во всяком случае, в тех пределах, в котором им было отпущено. Вечерами на аккуратных площадках стояло множество скромно выглядевших автомобилей, сделанных по индивидуальном заказам . Из домов лилась музыка и разносился вкрадчивый звон бокалов.
….Лангер проснулся в полной темноте от шороха шагов. Каждую ночь за неделю пребывания в Намибии, в доме дяди, его будто накрывала и растворяла в себе мгла. Казалось где-то высоко над душной палаткой черного бархата разгорался нестерпимой силы знойный шар. Его лучи выжигали бесчисленные отверстия в пологе…Словно приподнимались у поверхности края и раскрывался бесконечный мир…
Первые проблески солнца пробивались по горизонту, и душная черная палатка ночи таяла в холодном предутреннем воздухе, на миг ослепляя взор…
Лангер натянул футболку – от влажной африканской ночи не спасала даже простыня – и, прислушался. Шорох проникал со двора. Лангер спустился по лестнице и открыл наружную дверь. Прямо перед собой он сначала увидел разгоравшийся красный огонек, а потом, подняв глаза, встретился взором с дядей Вилли. Тот держал сигарету на отлете и рассматривал племянника. В каждом его глазе отражался огонек сигареты.
– «Я сразу понял, откуда ты явился…» Лангер встрепенулся, но тут же почувствовал облегчение от того, что ему не придется придумывать причину для разговора, ради которого он оказался здесь..
– «…Я даже не справлялся в посольстве. Мне хватило того, что ты никогда не был в Кёльне. И я тебе не стану объяснять, в чем ты ошибся. Просто, чтобы не терять времени.»
Лангер молча выдержал взгляд дяди.
– «Конечно, перед тобой поставили одну только цель. Твоим шефам не откажешь в изобретательности и обладании истинным немецким духом.» Дядя Вильгельм снова задумался, медленно выпуская дым. Лангер решил не спрашивать его ни о чем, только теперь он понял, насколько точно рассчитали те, кто его послал. Ему оставалось лишь выслушать до конца то, что он предполагал услышать.
– «…Только настоящий немец знает, насколько у нас крепки родственные связи, хотя родственники могут придерживаться самых враждебных взглядов. И только за то, что твои хозяева остались настоящими немцами, пусть они и строят так называемое пролетарское государство, я отношусь к тебе, как к своему. Особенно мы должны быть своими далеко от нашей родины…»
(«Понесло дядю на сентиментальность»,– усмехнулся про себя Лангер).
Лангер-младший ничуть не выдал насмешливости. Он все-равно не знал, чем может завершиться столь откровенный разговор, и просто ожидал. Но он ошибся – дяде надо было отдать должное. Он остался немцем, распределявшим время и число фраз на заданную тему.
– «…Я противник изменений в вековых традициях, касается ли это обустройства общества или отношения к ненемцам..» Он поглядел пристально на Лангера и, выдержав паузу, продолжил :
– «Ты знаешь, кого я имею ввиду. Поэтому перейду сразу к делу.» Лангер только тут позволил себе реплику – он был полностью во власти человека, которому поневоле приходился родственником. Скрывать Лангеру было нечего – он решился на встречную откровенность:
– «То есть, дядя Вилли, ты готов сотрудничать хоть с врагом, лишь бы досадить евреям?» Дядя Вилли был серьезен :
– «Да! Я готов даже на это! Не знаю, что тебе рассказывали о том, что тут происходит, но можешь поверить мне.» Дядя затянулся всласть, докурил сигарету, и выкинул ее на гравий, насыпанный по всей площадке дворика. Встретив удивленный взгляд племянника, отмахнулся :
– «Все-равно с утра будут чистить двор и убираться в доме.»
Лангер внимательно смотрел на дядю. Тот не отвел взора :
– «…К сожалению, мечты о сильной белой расе подходят к концу. Скоро туземцы получат власть, а нам надо будет либо снова куда-то бежать либо становиться их прислужниками. Самое неприятное, что и наши, немцы, помогают этим дикарям садиться нам на голову. Слышал про фокусы «красного» Диркса?» «Кто это такой?» «Это ваш, восточногерманский. Правда, всюду говорит, что не имеет к немецкому государству рабочих и крестьян никакого отношения. Ведь сбежал же.» Дядя Вили достал новую сигарету. Не торопясь закурил.
– «Тебе не предлагаю. Ты к таким, наверняка, не привык. Кстати, я не спросил тебя – ты куришь?» Лангер помотал головой.
– «…Так вот этот «красный» Диркс заигрывает с туземными террористами. А террористы из СВАПО чувствуют себя у нас как дома, будто они в своей социалистической Германии…» Вилли Лангер произнес «социалистический» с малоскрытой враждебностью, даже в присутствии племянника. «Убежден, что как только туземцы получат здесь свободу, а это наступит лет через пять, не позже, он станет одним из самых прогрессивных политиканов независимой страны Намибии.»