– Юмор у них такой же тупой, как они сами, – проворчал Жора, на дух не переносивший американцев и европейцев. – Я иногда захаживаю в Интернет по надобности и читаю западные анекдоты – чушь сплошная! Редко удается улыбнуться. Наши анекдоты удачнее и сочней. Однако где же наш винодел? Может, помочь ему дотащить бутылку?
Ратников прислушался к начавшемуся за дверями кабинета шуму, рывком открыл дверь и увидел потасовку: четверо каких-то татуированных юнцов избивали ногами лежащую на полу девушку в белом фартуке и уворачивающегося Германа, прижимающего к животу бутылку с вином. Тут же суетился худенький милиционер в форме, пытаясь утихомирить компанию.
Терентий мгновенно оценил ситуацию и принялся действовать, в считанные доли секунды прекратив драку.
Одного юного драчуна с бутылкой пива в руках он вырубил ударом ребра ладони по носу. Второй улетел к стене помещения от удара в ухо. Третий получил по копчику, взвыл дурным голосом и сел на пол с перекошенным лицом, держась за седалище. Четвертому парню, самому здоровому, накачанному, с золотой цепью на шее, Терентий вывернул руку, уложил амбала вниз лицом, ласково проговорив:
– А вас я попрошу упасть ничком.
Кивком подозвал ошалевшего сотрудника милиции:
– Наручники есть?
– Н-нету, – проблеял страж порядка; он побледнел, глаза забегали. – Отпустите его… меня же уволят…
– За что? – удивился Терентий, останавливая жестом подоспевших товарищей.
Вспотевший сержант облизнул губы, кивнул на скулящего здоровяка:
– Это Серый… Сергей Кустарников, сын депутата Думы…
– Ну и что? Разве у него карт-бланш на избиение людей?
– Н-нет, н-но… депутат… у них же… все…
– Не все. Делайте свое дело. – Терентий отпустил драчуна, помог встать плачущей женщине, потом Герману. – Ничего не сломали? Что здесь произошло?
– Ну, падла, я тебя живьем в землю закопаю! – вскочил белобрысый бугай, бросаясь на Ратникова с ножом… и осел на пол от незаметного удара Славика, закатил глаза.
– Я вошел, а они ее бьют, – проговорил Герман, держась одной рукой за бок; у него была разбита губа и под глазом наливался лиловым цветом синяк. – Ну, вступился, понятное дело… а они начали метелить меня. Хорошо, бутылку не разбили.
– Они попросили водки, – заговорила сквозь слезы буфетчица, – а мы здесь водкой не торгуем… вот они и взбесились, ироды проклятые! Уйду с работы, почти каждый день эти балбесы сюда ходят, жить спокойно не дают. А эти слюнтяи их покрывают!
Буфетчица бросила на милиционера уничтожающий взгляд, залилась слезами и вышла, держась за голову.
Страж порядка заискивающе улыбнулся, развел руками.
– Я, что ли, их привел сюда? Я не виноват, что у них такие родители. Я бы тоже на их месте…
– И что же, вы их так и отпустите? – поинтересовался Славик.
– Н-нет, но… вы же не знаете, что здесь происходило на самом деле. Может, она на них начала ругаться…
– Допустим, и что? Они в ответ стали ее бить?
– Так и было, – скривил губы Герман. – Я своими глазами видел и вступился… за что и получил! Могу подтвердить это в письменном виде.
– Что тут происходит? – раздался чей-то брезгливо-недовольный уверенный голос.
В помещение буфета вошли несколько вальяжных, хорошо одетых мужчин: двое постарше, лет пятидесяти, двое помоложе и помассивнее. Один из них, самый толстый, с тремя складками под подбородком, как две капли воды походил на здоровяка, который кидался на Терентия. По-видимому, это и был депутат Кустарников, отец оболтуса.
– В чем дело? – напористо продолжал толстяк, окидывая компанию Ратникова нехорошим взглядом, подошел к сыну. – Ты чего здесь разлегся? Что за шум?
– Эти пидорасы меня избили! – просипел здоровяк, кивая на присутствующих. – Прямо звери!
Толстяк, выпятив губу, глянул на Терентия, на его товарищей, нахмурился, перевел взгляд на сотрудника милиции.
– Вы подтверждаете заявление моего сына?
– Э-э… я-а-а… п-понимаете…
Терентий шагнул вперед, приблизил лицо к отшатнувшемуся депутату:
– Вам хочется справедливости? Их есть у меня. Ваш сын с дружками загремит на нары лет на семь, если вы не найдете способ смягчить наказание. Вам понятно, господин хороший?
Двое молодых мужчин, спутников Кустарникова, попытались подойти к Терентию с двух сторон, – это, очевидно, были телохранители депутата, – но им навстречу выдвинулись Славик и Жора, и клевреты Кустарникова затевать бузу не захотели.
Депутат налился кровью, хотел что-то сказать, но наткнулся на заледеневший взгляд Ратникова и передумал. Снова обратился к сыну: