– Нашли?
– Конечно. В больнице. Обширный инфаркт. Дышать самостоятельно не может, овощ.
– Дела-а-а-а! – протянул Семен и печально взглянул на майора. Тот понимающе кивнул и, вытащив заветную фляжку, плеснул в граненый стакан коньяку.
– Пей, – подал аналитику. – Тебе надо.
Ничего не говоря, Семен принял напиток и, одним махом осушив стакан, крякнул. Коньяк был отвратительный, прогорклый, отдающий жженой резиной.
– А что ты от меня хочешь?
– Не ты, а они. – Всеволод вновь задымил папиросой и протянул пачку Давыдову, но Семен отказался. – Кому-то из главка шибко надоели такие вот случаи, и они требуют немедленных решений. Ты первый, пока еще не лежавший на койке в дурдоме, кому пришел баннер, и я вынужден предложить тебе сотрудничество.
– Почему вынужден? – насторожился аналитик.
– Да потому, что ты мне не нравишься, – в лоб выдал админ под прикрытием. – Наработался я с тобой в качестве пользователя. Безынициативный, вялый, творческий импотент. Дело твое тоже поднимал. В армии не служил, отмазался по липовому плоскостопию. Девки нет, мужика тоже, половая жизнь посему и вовсе отсутствует. Я же тем, кто себя сексуально не пользует, редко доверяю.
– Ну ты хам, – набычился Семен.
– Еще какой, – довольно закивал Всеволод. – Но теперь выбирать тебе. Либо ты – вырванный листок из толстого общественного журнала, либо помогаешь органам.
– А если я пропаду? Ну, вон как ваш сотрудник?
– Исключено, – отрезал майор. – Теперь действовать будем вместе.
– Это как?
– Пойдем в агентство в качестве влюбленной гомосексуальной пары.
От последних слов Семену стало смешно.
– Что ржешь? – хмуро поинтересовался из-под кустистых бровей брутальный и насквозь гетеросексуальный майор.
– Не сойдем мы с тобой за гомиков, – не в силах сдерживаться, в голос заржал Давыдов. Обида за прошлые слова Всеволода как-то сама собой прошла. Ему представился админ со своей недельной щетиной, напомаженными волосами и в элегантном блейзере на голое тело, и его тут же разорвал безудержный смех. – И почему вам нельзя было поручить это дело сотруднице? Женщине, в смысле.
– По последним данным, гомосексуальные пары больше склонны к авантюризму, – с грустью в голосе заключил Всеволод и, печально вздохнув, поднялся из-за стола. – Завтра у тебя выходной. Изучи сайт как следует, а потом приходи сюда. Тут у нас и аппаратура, и костюмеры с гримерами. Все в лучшем виде сделают. Так что, будешь сотрудничать?
– А что мне остается делать? – пытаясь унять смех, закивал Семен. – Да ради такого приключения я даже в колготы готов нарядиться. Только, чур, все натуральное! На синтетику у меня аллергия.
На сайте Семену предложили заполнить анкету, а потом, чтобы уточнить некоторые данные совместимости, выслали курьера с пакетом. Для этого мероприятия даже пришлось пожертвовать личным выходным, но острота и новизна ощущений от игр в шпионов будоражила кровь. Что ни говори, а в «Новом рубеже» работали классные специалисты, отлично понимающие, за какие ниточки жертвы стоит потянуть, чтобы она сама начала действовать. Осознавая это, Давыдов не мог не радоваться, что игру он ведет на шаг впереди противника.
Сообщив Всеволоду об уходе курьера и клятвенно пообещав, что пакет останется запечатанным до приезда оперативника, Семен отправился в офис и два часа кряду провел за раскладыванием пасьянсов и чтением анекдотов, изо всех сил сдерживая порыв порвать пакет к чертовой бабушке и заглянуть внутрь. Наконец прибыл Курехин под прикрытием. Как всегда хмурый и неразговорчивый, на этот раз он был идеально выбрит и одет в дорогой костюм. Образ плейбоя нетрадиционной ориентации завершали дорогие часы на запястье, кожаные туфли и брелок от Мерседеса, который он крутил на пальце.
– Ну что? – поинтересовался майор, едва переступив порог офиса.
– Вон лежит, – хмыкнул Давыдов, указывая на пухлый конверт на соседнем столе.
– Не открывал? – Оперативник подошел и осторожно взял письмо в руки. – Тяжелое.
– Как ты думаешь, что там?
– От нудных бланков до сибирской язвы, – скривил недовольную физиономию Всеволод. – Я-то почем знаю. По уму, так в лабораторию отправить, но это смешает нам все карты. Как правило, жертва отправлялась в свой последний путь спустя пару часов после ознакомления с документами. Чуть позже она увольнялась с работы, обнуляла счета, распродавала дорогие сердцу безделушки и с этакой кипой денег отправлялась в сладкие объятия амнезии.