— Я не лекарь, но кое-что в пулевых ранениях смыслю, — продолжил лейтенант, не реагируя на всплески ярости. — Лучше так, чем никак. Если не оказать помощь сразу, никакие врачи уже не помогут.
— За дуру меня держишь? — прошипела в лицо. — Думаешь, поверю и выпущу?
— Я своих людей не брошу. И уж тем более не подставлю под удар. Поэтому не сбегу и ничем вам не наврежу — слово офицера.
— Это все равно решать не мне.
— Тогда передай главной.
Аджа хмыкнула и, сверкнув глазами, скрылась в полумраке.
***
Кири стояла на крыльце участка и второпях вспоминала все, что знала о противнике. Заблудник — одно из самых слабых охранных заклинаний, не убивает, не калечит, не пугает, а лишь временно нейтрализует всех, кто осмелился пробраться за стены Академии. Крайне редко в ловушку попадали воришки, очень часто — воздыхатели, спешащие на ночные свидания. Сигнал о добыче немедленно поступал охране, после чего воров передавали городской страже, а ловеласов выпроваживали с позором и обещанием сообщить о проделке родителям.
Но теперь все иначе. Переход нарушил структуру чар и предсказать их поведение практически невозможно. Например, прежде ничто не мешало включить заблудника в любое время суток, но в девяноста девяти случаях из ста его активировали только ночью. Возможно, в этом кроется причина аномальной светобоязни. Возможно, причина иная — как говорят преподаватели про новые заклинания: «не прочитаешь — не узнаешь». Лисица не боялась столкнуться с взбесившейся аномалией, она боялась по глупости навредить всем, кто в нее угодил. Особенно маленькой целительнице, спасшей ее, казалось, вечность назад.
А тут еще и собственная сила барахлила, отказываясь подчиняться в самые неподходящие моменты. Проблема на проблеме, но отступать — не вариант.
— Сходить с тобой? — спросил Тихий, встав рядом с фонарем в руке.
Девушка качнула головой и ступила через порог. В приемной было светло, но в коридоре царил густой мрак. Заблудник забился в него, как пес под конуру, и внимательно следил за гостьей тысячью глаз. Кири не видела их, но чувствовала кожей колючие взгляды. Однажды ей довелось угодить в западню — иллюзия воспринималась как параллельное измерение, карманная реальность, устроенная таким образом, что пленник будет бродить кругами, старательно избегая препятствий. Или просто топтаться на месте, и очарованный разум нарисует целый мир — небольшой, пустынный, но неотличимый от настоящего.
Это может быть пляж, луг, окруженная густым лесом полянка — одним словом, нечто спокойное, умиротворяющее, доброе. Никто не хотел, чтобы молодой дворянчик умер от разрыва сердца, оказавшись в замке с привидениями или полном чудовищ подземелье. Но так было раньше, когда все работало, как положено. Глубоко вдохнув, будто перед нырком, Кири зажмурилась, шагнула в вязкую темень и оказалась… там же, где остановилась — в коридоре полицейского отдела. Не сработало? Заклинание засело глубже? Или уже начало действовать? От мыслей отвлек знакомый голос за спиной.
— Мама? Это ты?
Волшебница резко обернулась и увидела стоящую посреди холла Машу. Приглядевшись, лисица с ужасом поняла, почему ребенок приняла ее за Римму — глаза малышки залило смолой, ни радужки, ни склеры — сплошная чернота, точно зрачки растеклись от века до века.
— Нет, — с испугом произнесла в ответ — малышка с черными глазами и бледной кожей выглядела донельзя жутко. — Это я, Кири.
— Девушка-лисичка! — радостно крикнула Маша и кинулась навстречу с протянутыми руками, но на полпути споткнулась и растянулась на полу. — Ой…
Чужачка не спешила поднимать ее — даже близко подходить не хотела. Это все взаправду или же часть начавшегося спектакля? И если это иллюзия — насколько она опасна и что, ради всех богов, у нее с глазами?
— Вот так всегда, — Маша кое-как встала и оттряхнула пыльный джинсовый комбинезончик — пожалуй, даже слишком пыльный для чистого с виду помещения. — Никак не привыкну.
— К чему? — издали зашла Кири.
— К слепоте, — девочка шмыгнула и потерла носик. И, тем не менее, в голосе не слышалось ни жалости, ни страха — лишь констатация факта, диагноз. — Злая туча забрала мои глаза.
— Злая туча? — а вот чародейка такой твердостью похвастать не могла, и с каждым услышанным словом лезвия страха вонзались все глубже в сердце.
— Да. Раньше она висела в пустыне, а где теперь — не знаю. Наверное, там же висит, куда ей еще деваться? Когда я бродила по руинам, злая туча спросила — чего ты больше всего хочешь? Я сказала — найти маму. Туча еще спросила — а чего ты больше всего боишься? Я сказала — никогда не увидеться с мамой. Тогда туча ответила — я забираю твой страх. И с тех пор я ничего не вижу. Разве может добрая туча так поступить?