А когда рычащая громада зависла над площадью, сбивающий с ног ветер заметно поубавил пыла у молодчиков.
— Что там, мать твою, происходит? — спросил командир экипажа.
— Не знаю, — ответил второй пилот. — Но груз приказали доставить в эту точку.
— Я помню, что нам приказали. Штаб, это «Печкин». Посылка прибыла, но у мальчиков явно нет документов.
— Доложите, — сухо отозвался собеседник из центра управления.
— Да тут, блин, бунт, походу. Ментов… полицейскую машину жгут, всюду кровь, трупы.
— Подождите, передам в главк.
— Мы тебе что, на лавочке в парке? Какой подождать, и так еле висим с дурой под брюхом. Топливо сгорает, как пакля!
— Подождите, — словно робот отчеканил оператор и отключился.
Неизвестно, какое решение принял бы главк, но кое-кто из шантрапы одурел настолько, что пальнул по вертолету. А у аппарата не то что брони нет, а металл для корпуса подобран самый легкий, чтобы ни грамма лишнего веса — все для грузоподъемности. Пуля пробила носовой обтекатель, не нанося существенного ущерба — на этом бы все и закончилось, если бы подельники не поддержали сумасброда. В ход пошло все — от бесполезных травматов и берданок до трофейных автоматов, и длительное нахождение под зенитным огнем могло привести к катастрофе. Двигатели и винты вряд ли бы испортили, а вот пилотов ранили запросто.
— К черту… — прорычал командир и сбросил груз.
Контейнер рухнул с высоты десятиэтажного дома, и удар был столь силен, что швы разошлись, и содержимое покатилось по площади, гонимое потоками ветра. Пакеты аварийных рационов, крупа, макароны, шоколадки, банки тушенки, бутылки с водой — центр площади выглядел так, словно на него вытряхнули целый супермаркет. Насытившись кровью, упыри приступили к утолению иной — более приземленной, животной — жажды. Хватали все подряд и совали в рот, дрались меж собой за лакомые кусочки, распихивали поживу по карманам, перерывали коробки и разбитые ящики в поисках спиртного.
Собери все сбежавшие из Академии экспонаты — и те выглядели бы более культурно и человечнее, чем эта шайка зверья. Хаос — высшая форма прядка? Чушь собачья. Единственная выгода от вакханалии — люди успели спрятаться, втащить внутрь раненых и заблокировать двери. Надолго ли хватит баррикад? Ровно до той поры, когда ублюдки нажрутся, отдохнут и вспомнят, что неплохо бы снова пустить кровь, ведь ничего иного они не умеют и не хотят.
— Нравится? — прорычал Белов, ткнув в черное мельтешение пальцем. — Вот цена твоего попустительства. Вот к чему приводит мягкость и нерешительность.
Иванчук хотела возразить, но молча отвернулась.
***
— На месте ей не поможешь, — Римма обновила повязки и отошла от постели. — Надо везти в больницу на операцию.
За врачом наблюдал чуть ли не весь преподавательский состав, словно женщина была особо опасной ведьмой, способной обращать в пар одним лишь взглядом.
— Еще чего! — буркнула Эльвира, все еще пребывая в шоковом состоянии. — Кири уже ушла к вам — и чем все кончилось?
— Нужен рентген, искусственная вентиляция, свет, ассистенты, хирург. Без этого я не дам и шанса на выздоровление.
— Я поеду с ними, — внезапно произнесла Аджа.
— И что ты сделаешь одна? — возразила ректор. — У меня иная идея — ваша дочь останется в Академии, как залог.
— Точнее, заложница, — нахмурилась Римма.
— На мой взгляд, это равноценный обмен, — Лала ответила холодным взглядом.
— А как же наши сослуживцы? — вперед выступил Тихий. — Вы обещали отпустить их, если приведем доктора. Мы привели.
— И толку? — продолжила возмущаться королева. — Что с ней, что без нее — итог один!
— Мы так не договаривались, — пробасил Батыр. — Договор — важней всего.
— Жулье! Я просила помощи, а не бесполезного лекаришку!
— Замолчите все! — неожиданно громко пискнула Маша, и люди и эльфы в изумлении уставились на ребенка. — Как вам не стыдно! — девочка всхлипнула, с трудом удерживаясь от слез. — Кири не сомневалась, когда погибла ради меня, а вы грызетесь, как собаки! Я останусь здесь, а вы отпустите солдат — пусть защищают маму и раненую девушку в дороге.
— Дочка!
— Хватит! — Маша топнула ножкой. — Я устала от ругани! Если бы не ваша злоба и ненависть, никто бы не умер! Кири не съела меня, не похитила, не ударила. Она… она… ужин мне приготовила. И мы бы обязательно подружились, если бы дяди полицейские не ввалились в квартиру и не начали стрелять! Сколько раз твердила вам — лисичка хорошая, а вы? Нельзя же так!