Когда ум, просветившись благодатью, повергается в изумление от недомысленного безмолвия, тогда он вкушает истинные плоды своего духовного постижения. Ум всецело обоживается, радуется, преуспевает в Божественной Любви, храня молчание уст и даже не размышляя ни о чем, но постигая все Божественное во свете Истины и Духа.
Когда созерцание ума, устремляясь внутрь сердца, стяжает осияние Духа, текущее из просвещенного сердца не иссякая, тогда именно приходит время молчания. Когда ум постигает Бога, скорее же, когда весь ум будет в Боге, или же, когда Бог будет во всем уме, тогда в особенности и наиболее естественно бывает время безмолвия.
Когда ум в причастии Духа благоговейно предстоит Богу, тогда следует созерцать и смотреть спокойно и безмолвно. Если же между Богом и умом появится мысленная тьма, следует сейчас же обратить против нее пылающий меч Иисусовой молитвы, чтобы уничтожить тьму мыслей светом благодати, дабы ум снова мог созерцать Красоту Божию, осознавать и ощущать ее. При этом он снова становится простым и отрешенным от всего мысленного и умопостигаемого, даже того, что вокруг Бога. Именно в такое дивное устроение приходит ум, очистившийся от помыслов молитвою.
Но тот, кто предается пока еще стяжанию добродетелей и очищению сердца молитвой, еще очень далек от созерцательного устроения как не соединившийся с самим собою и через себя самого с Богом. Пока еще он много говорит о Боге, отражая молитвой непрерывные нападения зла, ожесточенно воюющего против подвизающихся. Придет еще время и для такого, борющегося с собственным злом, верного ума, когда все его умное устроение сольется, от духовного наития, в один благодатный светоч, воодушевляясь к Божественной Любви и созерцанию. Не без основания ублажаются все терпящие Господа, потому что, по прошествии времени, наследуют они, как и кроткие, обетованную землю духовного блаженства во Христе.
Когда ум чувствует, что, просвещаемый благодатью Духа, он устремляется к безконечному и безначальному и изменяется благодатным изменением, тогда – время безмолвия. Когда же он ощущает, что хочет ослабить напряжение созерцания и пребыть в некотором отдохновении, тогда время ему говорить, дабы поведать о Божественном озарении из опыта.
Когда ум приближается к священным состояниям созерцания, тогда вслед за разумным молчанием наступает и время покоя и начало очищения души. Когда же злые полчища духов выступают против него, тогда приходит время говорить молитву. Когда из глубин Божественного источника созерцания источается изобильно духовная сила, тогда настает время безмолвия. Ибо в это время совершается неизреченно служение и поклонение умом Богу в Истине и в Духе. Когда вследствие созерцания разумная часть души всецело наполняется Божественным изумлением, а созерцательная – видением, тогда это время безмолвия. Ибо в Духе Святом ум осознает прямо, непосредственно и цельно Бога, сделавшись сам цельным и собранным, и чтит сияющее в нем Божество.
Те, которые поклоняются Богу духом и истиной, поклоняются Ему не только в каком-либо определенном месте, но вся земля становится для них священным храмом и всякое место под небом делается для них достойным для славословия Богу. Тогда ум, став совершенно свободным от всего мысленного и тварного и некоторым образом изшедшим из самого себя, становится вне возможности не только говорить, но даже и мыслить, так как он при помощи духовного света осознает, постигает и созерцает Того, Кто выше слова и разума. В единении, превосходящем его самого, ум становится недвижимым и непереходящим в мысленные движения, вследствие его единоустремленного созерцания.
Уму, собранно внимающему себе, необходимо управлять собственным духовным устроением разумно и мудро. Когда он заметит, что в созерцании внимание уклоняется в тайны богословия, ему следует спокойно оставаться в мысленном молчании, пребывая в сердце, просвещаемом Святым Духом. Тогда время не только для спокойствия чувств от всего доступного им, но также и для молчания, несмотря на то, какое бы благое слово ни искало исхода из уст. Для разумеющих истинное созерцание более существенно пребывать в умственном спокойствии и неведении, хотя бы и потребовалось что-нибудь сказать полезное.
Ибо тогда всецело должно предаваться недвижности в чувствах, в словах и в помышлениях для того, чтобы ум, будучи единым, мог свободно в единовидном созерцании зреть Божественную безконечность, безначальность и непостижимость, превышающие мысль, и все Божественные свойства единого и единственного триипостасного Бога. В таком созерцании ум изменяется вместе с ним, упрощаясь и становясь боговидным Божественною благодатью. Насколько ум хранит в себе собранность и нерассеянность, настолько обращение его к Божественному единению происходит скорее и он всецело соединяется, при просвещении светом Истины, с Самой Истиной, вследствие непрерывного общения в созерцании с Божественным.