Находясь в созерцании и утверждаясь в нем пред лицом Господа, не спеши уклоняться в благой помысел или произносить полезное слово, ибо в таком случае ты добровольно невежественным образом поспешишь низойти и ниспасть во многое, оставив Единое Божественное. Так прежде мы, наслаждаясь в единовидном и боговидном устроении созерцаниями и блаженной жизнью Рая, испытали пагубу обмана от древнего обольстителя и отпали жалким образом от единовидной умной духовной жизни и возможности созерцания лица Божия. Мы оказались разделенными и разодранными на множество помышлений и пожеланий вместо того, чтобы чтить в единовидном созерцании единого Бога. Наша умственная сила, вместо устремления к Божественному созерцанию, предпочла мыслить низменное и поэтому то, что было достойно вышней и небесной жизни, уподобилось праху и тлению. Но так как наше положение падения не окончательное, то нам возможно возвратиться снова к высокому созерцанию и вновь прийти к созерцанию светлости лица Божия и увидеть, и ощутить сияние Его красоты.
Поэтому весь сонм святых и преподобных, пораженных неприступною славою Божией, окаявали себя, считали себя землею и пеплом, а некоторые даже отказывались открыть уста свои от преизбытка славы Того, Кого они увидели. Тогда-то они, конечно, познавали и скудость речи и косность языка своего. Если же вслед за сокрытием от разделившегося ума лица Божия случается такое великое смущение, то, несомненно, вследствие созерцания Его в душе воцаряется блаженный духовный мир, как дар самый важный – дар Божественной Любви и радости с безчисленными излияниями благодати Святого Духа. В это время всякая память души вземлется от земли и переносится на Небеса и человек пребывает среди блаженства и сердечной радости, какие никто не может выразить.
Давид вдохновенно говорит, что именно те люди действительно стоят пред лицом Божиим и истинно молятся Господу, которые только духовно богаты из всех людей Божиих. Ибо, конечно, праведников и преподобных много, но чтобы вообще всем созерцать святое лицо Божие и проводить ангельскую жизнь, когда они еще живут на земле – до этого еще далеко. Ибо это удел одних только тех, которые признают и постигают, что Божеству должно служить с Божественной мудростью и знанием и поклоняться в Духе и Истине. Такие именно и могут, по справедливости, называться духовно богатыми из людей Божиих, будучи озарены тайнами многих созерцаний и имея своим богатством глубину великой Божественной духовной мудрости и знания. Ибо такой человек, еще находясь на земле, становится богом, ангелоподражательно созерцая лицо Бога Небесного.
Ум при этом никоим образом не проникает в это Божественное чудо мыслью, не переходит его даже при помощи рассуждения, как бы разделяясь умственно, но весь устремляется к нему единовидно и наподобие Бога созерцает невидимо и неподвижно простым и единовидным осознаванием, наслаждаясь ясным и неприступным светом, исходящим от лица Господа. Это, следовательно, высшее устроение ума, устремленного к Богу, достойное соревнование для благоразумных, цвет умственной чистоты, причина источения из сердца неистощимых вод Духа, плод Божественной и боготворящей мудрости, единство веры в общении с Духом, начало Божественных и невыразимых таинств и откровений, уничтожение всяких помыслов, господство над помышлениями и прекращение всякого мышления, а также всецело новое духовное устроение – полностью и совершенно боговидное. Итак, войдя в такое состояние и превысшее ума преображение его в простое, безграничное, безпредельное, необъятное, безвидное, неосязательное и премирное устроение, ты, безмолвник, обоживаемый по дару благодати, не спеши помыслить или произнести даже одно слово пред лицом Господа, потому что Ему единая и простая слава да будет во веки.
Ум, желая созерцать духовное, превысшее его самого, если в самом себе не находит благодати и чистоты, то видит лишь непросвещенное, разделенное и безблагодатное множество мыслей. Поэтому он крайне нуждается в покаянии и молитве для всецелого очищения от всех мысленных разделений и отвлечений. После очищения посредством молитвы и благодати, ум безошибочно видит свое устроение в духовном свете и устремляется к созерцанию Бога, становясь совершенно, вне чувств и помыслов, безцветным и безкачественным. Он полностью освобождается от разделяющего мышления и множественных умственных представлений о том, что постижимо чувствами. Это созерцание само по себе переходит границы мышления, как Божественное и сверхъестественное действие, укрепляющее благодатью созерцательную силу ума. Ум видит в созерцании То, что не только не постижимо по существу, но и безконечно и безгранично.