Что толку бедолагу
Жалеть до слез?
Похожий на конягу
И тянет воз.
В броню, как черепаха,
Одет иной.
Переверни — от страха
Замрет герой.
А тот стучит, как дятел,
В кругу родни.
Держу пари, что спятил
От стукотни.
Качается головка.
Цветут глаза.
Не говори: — Плутовка.
Скажи: — Гюрза!
Похожий на совенка
Возлюбит мрак.
Похожий на ребенка —
Мудрец, чудак.
Похожий на барана —
Баран и есть!
Похожий на тирана
Барана съест.
И в ярости пророка
Жив носорог.
Когда, коротконого.
Мчит без дорог.
Я думаю — живущий
Несет с собой
Из жизни предыдущей
Жест видовой.
Остаточного скотства.
Увы, черты,
Но также благородства
И чистоты.
Забавно это чудо —
И смех и грех.
И страшен лишь Иуда:
Похож на всех.
Душа и ум
Когда теченье наших дум
Душа на истину нацелит,
Тогда велик и малый ум,
Он только медленнее мелет.
Душа есть голова ума,
А ум — его живая ветка.
Но ум порой, сходя с ума,
— Я сам! — кричит, как малолетка.
Своей гордынею объят,
Грозит: — Я мир перелопачу! —
И, как безумный автомат.
Он ставит сам себе задачу.
И постепенно некий крен
Уже довлеет над умами,
Уже с трибун или со стен
Толпа толпе долбит: — Мы сами!
И разрушительный разбег
Однажды мир передраконит.
…Вдруг отрезвевший человек.
Схватившись за голову, стонет.
Сбирая камни, путь тяжел,
Но ум, смирившийся погромщик,
Работает, как честный вол,
Душа — надолго ли? — погонщик.
Орлы в зоопарке
Орлы, что помнят свои битвы поименно,
Дряхлеют за вольерами и спят,
Как наспех зачехленные знамена
Разбитой армии владельцев небосклона,
Небрежно брошенные в склад.
Вдруг вымах крыл! Так, что шатнулась верба
За прутьями. Что вспомнилось, орел?
Плеснув, в бассейне вынырнула нерпа,
Но зоопарк не понесет ущерба:
Кругом железо, да и сам тяжел.
Другой срывается на гром аэропорта.
Все перепуталось в опальной голове.
Он, крылья волоча, шагает гордо,
Приказа ждет, а может быть, рапорта,
На босу ногу в дачных галифе.
Ода всемирным дуракам
Я кризиса предвижу признак
И говорю: — В конце концов
Земле грозит кровавый призрак
Переизбытка дураков.
Как некогда зерно и кофе,
Не топят дурака, не жгут,
Выращивают на здоровье
И для потомства берегут.
Нам демонстрируют экраны
Его бесценный дубликат,
И в слаборазвитые страны
Везут как полуфабрикат.
Крупнокалиберной породы
Равняются — к плечу плечо,
А есть на мелкие расходы,
Из местных кадров дурачье.
Их много, что в Стамбуле турков,
Не сосчитать наверняка.
А сколько кормится придурков
В тени большого дурака!
Мы умного встречаем редко,
Не встретим — тоже не беда.
Мыслитель ищет, как наседка
Не слишком явного гнезда.
Зато дурак себя не прячет,
Его мы носим на руках.
Дурак всех умных одурачит,
И умный ходит в дураках.
Дурак — он разный. Он лиричен,
Он бьет себя публично в грудь.
Почти всегда патриотичен,
Но перехлестывает чуть.
Дурак отечественный, прочный,
Не поддается на испуг.
А есть еще дурак побочный.
Прямолинейный, как бамбук.
Хвать дурака! А ну, милейший.
Дурил? Дурил. Держи ответ.
Вдруг волны глупости новейшей
Накрыли, смыли — наших нет.
Бессильна магия заклятья,
Но красной тряпкой, как быков,
Великолепное занятье —
Дразнить всемирных дураков!
* * *
Мысль действие мертвит.
Так Гамлет произнес.
Страны мертвящий вид —
Под мерный стук колес.
Где свежесть сельских вод?
Где ивовая грусть?
Где девок хоровод?
И прочее, что Русь?
Виною сатаны
Или вина виной —
Последний пульс страны
Пульсирует в пивной.
Здесь мухи, муча глаз,
Должно быть, на века
Гирляндами зараз
Свисают с потолка.
Здесь редкий выкрик: — Па! —
Прервет отца, — не пей!
Целую ясность лба
Белесых малышей.
Так обесчадил край.
Так обесчудел век.
И хлеба каравай
Черствей, чем человек.