Искандер-наме

Погляди: это — Дарий… не призрак, не тень.
Небосвод мой померк, день мой бледный недолог,
Так набрось на меня ты лазоревый полог.
Не гляди: кипарис распростертый ослаб.
Не взирай на царя, — он бессильней, чем раб.
Не томи состраданьем: я в узах. Я пленный.
Лишь в молитве меня поминай неизменной.
Я — венец всей земли. Смертной муки не множь:
Если я задрожу, — мир повергнется в дрожь.
Уходи! И, заснув, я все связи нарушу.
Праху — тело отдам, небесам — свою душу.
Смерть близка. Не снимай меня с трона, — взревет
Страшной бурей вращающийся небосвод.
Истекает мой день… Уходи! Хоть мгновенье
Одиночества дай… Мне желанно забвенье.
Если вздумал венец мой, себе на беду,
Ты похитить, — помедли! Ведь я отойду.
А когда отрешусь я от мира, — ну что же!
Унесешь мой венец, мою голову — тоже».
Искендер застонал: «О великий! О шах!
Близ тебя — Искендер. Пал зачем ты во прах?
Почему к твоему я припал изголовью
И забрызган твой лик твоей царскою кровью?
Но к чему эти жалобы? Все свершено!
Что стенанье? Тебе не поможет оно!
Если б к звездам поднялся челом ты венчанным,
Я служеньем служил бы тебе неустанным.
Но у моря — ко мне снисходительным будь! —
Я стою в волнах крови, в крови моя грудь.
Если б я заблудился иль было б разбито
На пути роковом Вороного копыто, —
Может статься, твой вздох не терзал бы меня.
И такого не знал бы я страшного дня…
Я клянусь! Я творцу открывал свою душу.
Я сказал, что я смерть на тебя не обрушу.
Но ведь камень внезапный упал на стекло.
Нет ключа от спасенья. Несчастье пришло.
Ведь остался из отпрысков Исфендиара
Ты один! О, когда бы мгновенна и яра
Смерть меня сокрушила, и я бы притих
С побледневшим челом на коленях твоих!
Но напрасны моления! Ранее срока
Мы не вымолим смерти у грозного Рока.
Каждый волос главы наклоненной твоей
Сотен тысяч венцов мне милей и ценней.
Если б снадобье было от гибельной раны,
Я нашел бы его, — все объехал бы страны.
Да исчезнут все царства! Да меркнет их свет,
Если Дария больше над царствами нет!
В кровь себя истерзай над престолом, который
Опустел, над венцом, что не радует взоры!
Да исчезнет навек смертоносный цветник!
Весь в шипах садовод. Он в крови, он поник!
Грозен мир. Ниспровергнут безжалостно Дарий
Подавая нам дар, яд скрывает он в даре.
Нету силы помочь кипарису. И плач
Я вздымаю. Заплачь, мое сердце, заплачь!
В чем желанье твое? Подними ко мне вежды.
Что пугает тебя? Что дарует надежды?
Прикажи мне любое! Обет я даю,
Что с покорностью выполню волю твою».
Слышал стон этот сладостный тот, кто навеки
Уходил, и просительно поднял он веки
И промолвил: «О ты, чей так сладок удел,
О преемник благой моих царственных дел!
Что отвечу? Ведь я уже в мире угрюмом,
Я безвольнее розы, несомой самумом.
Ждал от мира шербета со льдом, — но в ответ
Он на тающем льду написал про шербет.
От бесславья горит моя грудь. И в покрове
Я простерт. Но покров мой — из пурпурной крови.
И у молний, укрытых обильным дождем,
Иссыхают уста и пылают огнем.
Ведь сосуд наш из глины. Сломался, — жалеем,
Но ни воском его не починим, ни клеем.
Все бесчинствует мир. Он еще не притих.
Он приносит одних и уносит других.
Он опасен живущим своею игрою,
Но и спасшихся прах он тревожит порою.
Видишь день мой последний… Вглядись: Впереди
День такой же ты встретишь. Так правду блюди!
Если будешь ей верен всегда, то в пучину
Не падешь и отрадную встретишь кончину.
Я подобен Бахману: сдавил его змей
Так, что он и не вскрикнул пред смертью своей.
Я — ничто перед силою Исфендиара,
А постигла его столь же лютая кара.
Все в роду моем были убиты. О чем
Горевать? Утвержден я в наследстве мечом.
Царствуй радостно! Горькой покорствуя доле,
Я не думаю больше о царском престоле.
Но желаешь ты ведать, чего б я хотел,
Если плач надо мной мне пошлется в удел?
Три имею желанья. Простер свою длань я
К миродержцу. Так выполни эти желанья!
За невинную кровь — вот желанье одно —
Быть возмездью вели. Да свершится оно!
Сев на кейский престол — вот желанье второе, —