И все-таки, кого он мне напоминает, этот незнакомец? Это лицо… Где-то, когда-то… Нет, не вспомню. Нужно увеличить изображение.
Звонит телефон.
— Слушаю?
— Старший лейтенант Ведерников? — Голос совершенно незнакомый, слегка глуховатый, но солидный, обстоятельный.
— Так точно. С кем имею честь?
— Вот что, опер, послушай добрый совет: не копай так глубоко, иначе себе могилку выроешь. Понял, о чем речь?
— Кто это, черт возьми?
— Неважно. Доброжелатель… — в трубке смешок. — Случай на мосту мы тебе прощаем. Что поделаешь, ты выполнял профессиональный долг, — покашливание. — Но впредь умерь свой пыл и служебное рвение. Мы знаем, что ты не трус, но жизнь так коротка и так прекрасна…
Гудки. Все, разговор окончен. Я ошеломлен, взбешен. Ах, сволочи! Быстро накручиваю телефонный диск.
— Алло! Говорит Ведерников, горУВД. Проверьте срочно, кто только что звонил по номеру… — диктую. — Записали? Да, срочно. Жду.
Ну и дела. Даже в пот бросило. Открываю окно, дышу глубоко, стараюсь успокоиться. Кто бы это мог быть? Глупый вопрос. Но откуда им известен мой номер телефона? Моя фамилия и звание?
Снова телефон.
— Да! — слушаю, а на душе становится совсем муторно. — Понятно, спасибо. Хорошо, звоните.
Подключение к линии где-то в районе цирка. Выехали, чтобы проверить на месте. Час от часу не легче. Фирма веников не вяжет… Мертвого осла уши они там найдут, мне уже известно, как работают эти мерзавцы, наши «мафиози».
Замигала сигналка селектора. Я нажимаю на клавишу.
— Ведерников! — это Палыч.
— Я, товарищ подполковник.
— Срочно ко мне, выезжаем.
— Куда?
— Коберов и Заскокин убиты.
— Что?!
— Не кричи. Лучше поторопись.
Некоторое время я сижу будто пришибленный. Затем достаю авторучку и ставлю против фамилии Коберова и Заскокина в своих записях два крестика.
В кабинете председателя кооператива «Свет» эксперты ЭКО. Коберов и Заскокин лежат валетом, у Заскокина открыты глаза, и от этого мне почему-то становится жутко.
— Гильзы нашли? — спрашиваю у Кир Кирыча, который с лупой ползает по полу.
— Чего нет, того нет…
Снова наган? Не похоже. Значит, гильзы даже не забыл подсобрать. Опять «профи»?
Прибыл следователь прокуратуры. Новенький, видно, только с университетской скамьи. Салага. Иван Савельевич после моих приключений слег в больницу. Сердце, говорит, пошаливает. Микроинфаркт. Поди проверь… Похоже, хитрит, хочет дело сбагрить этому ретивому да молодому несмышленышу. Хитер бобер…
Фишман охает и ахает. Голова его обмотана мокрым полотенцем.
— …Нет, нет, ничего не помню… — со стонами рассказывает он мне. Обернулся, смотрю — стоит такой огромный, в маске… И все…
— Как — все?
— Что-то мелькнуло — и все… — Фишман нервно потирает пухлые короткопалые руки.
Я уже слышал разъяснения врача опергруппы, поэтому мне состояние Фишмана понятно. Убийца, без всякого сомнения, прекрасно владеет приемами каратэ или у-шу — с того места, где он стоял, нанести такой точный и молниеносный удар может только незаурядный мастер. Но почему он оставил в живых именно Фишмана?
— Наблюдение «засветилось»… — хмуро буркает Палыч, будто подслушав мои мысли.
Да уж, в седьмом отделе траур — пролетели они со своими подопечными, как фанера над Парижем. А такие «проколы» у них случаются очень редко, и бьют за них очень больно. Представляю, что сотворит с их шефом генерал…
Я ловлю взгляд Палыча — он, сощурив и так узкие глаза, будто держит на прицеле Фишмана. И я понимаю «зубра».
— Мне нужно задержать потерпевшего, — говорю я следователю вполголоса, отведя его в сторонку.
— Зачем? — тот удивлен. — К тому же он не совсем здоров…
— Хотя бы на сутки, — умоляюще шепчу.
— С какой стати? — колеблется салажонок. — И под каким предлогом?
— Предлог будет, — подходит Палыч. — Ты пока его поспрашивай, — говорит он мне, кивая на Фишмана. — Заболтай. А я… э-э… поищу Хнжняка.
Ах, «зубр» — голова! Нет, я в старика все-таки влюблен.
Через полтора часа все уладилось. На нашу удачу Хижняк вернулся из своей «ссылки» и подбросил нам кое-какие документы по торгово-закупочному кооперативу «Свет», которых оказалось достаточно для задержания Фишмана (правда, с большой натяжкой, ну да семь бед — один ответ) Конечно, Ивана Савельевича нам уломать бы не удалось ни под каким предлогом.
Но молодой его коллега просто не мог представить, в какую кашу он может угодить по нашей милости.