– Понятно, сэр.
– Я разговаривал с мистером Хансеном, – сообщил Лепски. – Похоже, его что-то подводит память. Я думал, мне поможете вы.
Старик наполнил миндалем еще одно блюдо.
После паузы Лепски продолжал:
– Я спросил у мистера Хансена, не работал ли здесь молодой индеец, лет двадцати трех, с густыми черными волосами. Мистер Хансен такого не помнит. А вы?
Тохоло поднял голову:
– Может, вы о моем сыне, сэр?
На такой подарок Лепски не рассчитывал.
– Ваш сын? Он здесь работает?
Старик покачал головой.
– Он мог здесь сделать отличную карьеру. Он прирожденный бармен, мне до него далеко. Прямо талант, но мистер Хансен решил, что он слишком молод, и ему пришлось уехать.
Лепски внимательно посмотрел на старика. От него не укрылась ненависть, застарелой раной открывшаяся в глазах индейца.
– Где ваш сын сейчас, Тохоло?
– Не знаю, сэр. Из города он уехал. Уж четыре-пять месяцев от него ни весточки. Надеюсь, устроился в каком-нибудь приличном баре. На это дело у него прямо талант.
– А он долго здесь проработал, прежде чем мистер Хансен посчитал его слишком молодым?
– Долго ли? Месяца два.
– А еще кто-нибудь, кроме мистера Хансена, считал, что он молод для этой работы?
– Нет, сэр. На моего сына никто не жаловался.
Лепски задумался, погрыз ноготь большого пальца.
– Может, мистер Хансен и ваш сын чего-то не поделили? – спросил он наконец.
– Это не мое дело, сэр.
Вот где собака зарыта, подумал Лепски.
– Расскажите о вашем сыне, Тохоло. Почему он не пишет? У вас с ним испортились отношения?
Тохоло посмотрел вниз, на свои темные, тонкие руки.
– Мой сын что-то натворил, сэр?
Лепски заколебался. Потом решил: надо выкладывать карты на стол. Хуже не будет. Конечно, у него перед носом могут захлопнуть дверь… а если повезет?
– Вы про Палача слышали?
Старик поднял голову и посмотрел на Лепски.
– Да, сэр.
– Нам известно, что этот убийца – индеец, – сказал Лепски как можно мягче. – Он убил двух членов вашего клуба и приятельницу третьего. У этого человека повредился рассудок. Мы должны найти его, пока он не убил кого-то еще. Мы знаем, что он – молодой. И стараемся выйти на его след. Поэтому я хочу у вас узнать: что за человек ваш сын?
Лицо старика стало мраморно-серым.
– Вы думаете, сэр, это натворил мой сын?
– Я этого не утверждаю. Мы все должны проверить. Пока мы ищем больного индейца, который хорошо знает личную жизнь членов вашего клуба. Что произошло между Хансеном и вашим сыном?
В растерянности Тохоло поднял стакан и начал его протирать. Лепски увидел: руки его подрагивают.
– Я про это ничего не знаю, сэр. Просто мистер Хансен решил, что для работы здесь мой сын еще молод, вот и все.
– Фотографии сына у вас нет?
Старик замер. Заставил себя поставить стакан на стойку, взять другой.
– Нет, сэр. Мы индейцы, не любители фотографироваться.
– А как ваш сын уживался с другими членами клуба?
Наблюдая за стариком, Лепски инстинктивно чувствовал: эти вопросы вот-вот сломят Тохоло. Еще чуть-чуть его потрясти, и что-то обязательно высыплется.
– Что? – хрипло переспросил Тохоло.
Лепки повторил вопрос.
Тохоло совсем сжался, будто уменьшился в размерах.
– Я надеялся, сэр, он здесь приживется, но иногда ему приходилось трудно.
Лепски обдумал услышанное.
– Вы хотите сказать, что эти старые чудаки с пухлыми кошельками… иногда действовали на нервы?
Тохоло даже отпрянул.
– Нет, сэр… ничего такого не было. Просто мой сын еще молодой. А молодые… – Он смолк, беспомощно взмахнув рукой.
Лепски стало жаль старика. Кому же охота предавать родного сына?
– А с полицией у него неприятности были?
Черные янтарные глаза расширились.
– Чего не было, сэр, того не было, господь уберег.
После паузы Лепски спросил:
– А вообще какие-нибудь неприятности?
Тохоло перестал протирать стакан. Поставил его на стойку и посмотрел на него, и таким грустным был этот взгляд, что Лепски стало не по себе. Помолчав, он все-таки повторил вопрос.
– У моего сына нрав не из легких, – хрипло произнес старик. – И дома с ним бывало трудно. Мне даже к доктору пришлось обратиться. Тот поговорил с Поком, но… молодежь нынче такая трудная.
– А кто ваш доктор?
– Мой доктор? – Тохоло поднял голову, словно удивившись вопросу. – Доктор Уанники.
Лепски вытащил блокнот и записал фамилию доктора, потом подался вперед и глянул Тохоло прямо в глаза.