— Слышишь, шипит? Воздух…
Люк над их головами закрылся.
Небольшое квадратное помещение, в котором они оказались, на первый взгляд не имело дверей. Но не успели они об этом подумать, как одна из стен стала медленно, словно нехотя подниматься.
— Приглашают… — сказал Сенцов.
— Что ж, согласимся… — в тон ему ответил Раин.
Но приглашала разве что сама дверь. За ней никого не оказалось. Просто открылся вот этот коридор, по которому они шли уже несколько минут, следуя за убегающей все дальше металлической полосой.
…Пройдя еще метров двадцать, Сенцов сказал:
— Похоже, что он никогда не кончится. Ты сориентировался, в какую сторону мы идем? Я, когда спускались, посмотрел: полоса шла левее по сравнению с направлением на эстакаду.
— Сейчас подсчитаем… — сказал Раин. — Форму спутника примем за шарообразную. Расстояние между соседними эстакадами я определяю примерно в двести метров. Прямая видимость была…
Раин умолк, погрузившись на ходу в вычисления. Потом сказал:
— Если я верно рассчитал, коридор идет строго в радиальном направлении. Иными словами, к центру спутника. Это, кстати, говорит о том, что аппараты, наводящие поле искусственной гравитации, расположены не в центре планеты. По логике, где-то мы должны будем обнаружить и поперечные ходы. Значит, пока все в порядке.
— В порядке-то в порядке, — сказал Сенцев, — а вот радиоактивность здесь повышена. Не иде^ ли мы куда-нибудь прямо в дьявольскую кухню? К тому же не похоже, чтобы здесь часто ходили: очень уж пыли много…
Действительно, тонкий слой пыли лежал на полу, покрывая стены.
— Что ж, — сказал Раин. — Свернем, как только представится возможность. Сворачивать надо вправо: ракета должна находиться именно в этом направлении.
— Интересно, что там у них такое…
— Очевидно, какое-то подобие хранилища или ангара.
— Ну, уж и подобие… — усмехнулся Сенцов. — Какое же тут подобие? Тут настоящее, нам еще поучиться. Ох, уж этот великопланетный шовинизм!..
Раин засмеялся, хотел что-то ответить — и в этот момент увидел нечто, заставившее его бегом броситься вперед.
— Вот! — Он остановился перед нишей в правой стене коридора. — Не здесь ли ход в сторону?
Сенцов торопливо подошел, осмотрелся. Такая же ниша виднелась и на противоположной стороне коридора. Но он двинулся дальше, в глубь спутника.
— А лента-то уходит туда… — пробормотал он. — Очень интересно, что там может быть?..
С минуту они стояли на месте, раздумывая. Но так хотелось побольше узнать — уже сейчас, в самом начале — о скрытых здесь тайнах, что оба разом тронулись с места — снова дальше вперед, по коридору — и уже через две минуты уперлись в наглухо перегораживавшую его стену.
— Должна открываться, — уверенно сказал Сенцов, подойдя к самой преграде.
Тотчас же лампочка индикатора в его шлеме запылала заметно ярче. Сенцов отпрянул, нервно провел рукой по скафандру, как бы отряхиваясь.
— Так и есть, чертова кухня, — сказал Раин. — Ладно, сюда мы еще заглянем…
Вернулись к нишам. Раин включил прожектор. Под слоем пыли угадывалась невысокая ступенька.
Не раздумывая, он наступил на нее ногой. Под полом что-то чуть слышно щелкнуло, стена беззвучно, медленно поднялась, уползла вверх. За ней оказалась — на расстоянии двух метров — вторая такая же дверь.
— Рискнем! — сказал Сенцов.
Они вошли в этот своеобразный та?дбур. Поднявшаяся ранее плита осторожно, словно опасаясь их задеть, опустилась. И как только она коснулась порога, тотчас же поднялась внутренняя.
За ней снова был коридор, на этот раз поуже. Точно так же вспыхивали и гасли лампы…
Раин пробормотал строку из Багрицкого: «Коридоры в коридоры, в коридорах — двери…»
— Дверей-то как раз и нет, — сказал Сенцов. — Разыщем, ничего… Вспомни что-нибудь поинтереснее.
— Я так… — смущенно ответил Раин. — А заметь, любопытно: коридор изгибается влево. Значит, наши рассуждения были правильны.
— Ну, вот и дошли, — сказал Сенцов и остановился перед нишей уже знакомого вида. Уверенно нажал на ступеньку.
И здесь дверь была с блокировкой — двойная.
— Серьезно построено, — сказал Сенцов. — А где же наши?
За дверью была темнота. Но вот замигало — сначала робко, потом все более уверенно. И, наконец, сероватый мерцающий свет, словно светился сам воздух, озарил внутренность огромного зала, разделенного пополам наклонной эстакадой.
На ней ничего не было.
Они постояли несколько секунд, скрывая разочарование. Потом Сенцов (он все беспокойнее поглядывал на часы и на кислородный манометр) поторопил:
— Пошли дальше.
…Снова коридор, двери и зал, залитый сероватым светом, и посреди него эстакада. Сенцов торжествующе сказал:
— А вот здесь уже кое-что интересное!
— Я же говорил, что они находятся поблизости… — пробормотал Раин.
Широкими шагами оба направились вперед, высоко подлетая над полом, пока Сенцов не сказал:
— Ну, а теперь-то чего мы так торопимся?
На эстакаде, видимая смутно, как сквозь туман, лежала ракета. Они подходили к ней неторопливо, точно возвращаясь С дачной прогулки.
Сенцов проворчал:
— Никаких работ не ведется… Что они, спят, что ли? Ну, дождется у меня Коробов!..
Раин покачал головой: тут что-то было не так, от Коробова трудно было ожидать такой нераспорядительности.
— И рация выключена, не отвечают, — сказал он. — Возможно, увлеклись внутренним ремонтом. Мало ли что могло случиться. А вдруг ребята пострадали?
— Или их там уже нет, — мрачно сказал Сенцов, убыстряя шаг.
Раин взглянул на часы. Кислорода оставалось на двадцать с небольшим минут.
Внезапно Сенцов так резко остановился, что даже качнулся вперед — если бы не присоски на подошвах, он наверняка бы упал. Раин с разбегу чуть не налетел на него. Сенцов негромко сказал:
— Посмотри-ка внимательно: это наша ракета?
Да, теперь они видели уже отчетливо, что ракета, лежавшая на эстакаде, была создана не на Земле.
Как будто ничем особенным не отличались обводы этой чужой ракеты, они были даже, кажется, не очень красивы, но вряд ли и хороший рисовальщик смог бы сразу воспроизвести их на бумаге.
Этот корабль казался порождением самого пространства, в котором он скользил свободно и радостно. Это сразу чувствовалось даже при беглом взгляде на его длинное тело (оно было раза в полтора длиннее $х корабля), хотя некоторые линии и выглядели непривычно для земного глаза. Но они были наверняка обусловлены какими-то требованиями пространства, пока непонятными людям, как не были им понятны в тридцатых годах этого века необычные законы дельтовидного крыла.
Сенцову подумалось, что такой корабль идет неуклонно, словно луч света, пронзая поля гравитации, как игла — мешковину.
— Это не наш корабль, — сказал Раин, подтверждая теперь уже очевидную истину.
Сенцов немного покашлял, глухо ответил:
— Да, красота какая… Ничего не попишешь — придется возвращаться. Тут пусто, никто и не заходил: каждый след отпечатался бы в пыли.
— Они наверняка в следующем отсеке, — сказал Раин. — Мы идем правильно.
Оба повернули к выходу. Раин с тревогой заметил, что двигался Сенцов уже не с такой легкостью, как раньше, и тяжелое дыхание его отдавалось в наушниках грозным шумом. Ясно: силач Сенцов первым должен исчерпать запас кислорода, ему уже трудно дышать…
Словно прочитав мысли товарища, Сенцов глухо сказал: «Ну, только не отставать…» — и с заметным усилием зашагал быстрее.
В момент, когда до двери оставалось шага два, свет в зале внезапно погас, непроглядная темнота окружила их. Инстинктивно оба включили прожекторы. Раин первым нажал на ступеньку — дверь на это никак не реагировала. Тогда за ним со злостью топнул по ступеньке и Сенцов. Чувствовалось, как площадка свободно оседает под ногами, где-то под пей едва слышно в разреженной атмосфере щелкали переключатели, но дверь не открывалась.