Но один из ботаников не мог успокоиться — он все раздумывал, почему эти растения ведут себя иначе, чем другие: может, тут дело вовсе и не в лени? «А в чем же?» — спросили у него. Он ответил:
Наверное, это был дельный совет, потому что ботаники разных стран решили им воспользоваться. Попытались узнать азбуку того языка, на котором говорят растения.
Первый мой рассказ будет о ботанике Турнуа из Парижа.
Каждое утро — не важно, было оно солнечным или пасмурным — Турнуа шел пешком через Аустерлицкий мост.
Войдя в Ботанический сад, он первым делом отправлялся к посевам декоративного японского хмеля и знакомой всем конопли. Уже много дней они не давали ему покоя.
— Вы ведете себя ужасно, — говорил он им. — Весна и лето были такие солнечные. А вид у вас далеко не цветущий, то есть буквально ни цветочка.
Турнуа долго стоял на месте, покачивая головой. Эти два растения поставили его в тупик. Посеянные весной, они росли быстро, но очень долго не начинали цвести. А те, которые он посеял осенью в теплице, расцветали очень скоро, хоть были и невысокого роста. В чем тут дело?
Однажды он заметил, что те растения, которые росли в затененном месте, расцвели раньше.
— Может быть, вы мало спите? — спросил своих подопечных Турнуа. — Попробую-ка я укладывать вас пораньше. — Он стал убирать их в темное помещение и укоротил им день до шести часов. И сразу хмель и конопля повели себя, как их братья и сестры зимой в теплице.
— Ага! Значит, встречаются среди вас такие, которым по душе короткий день, — вот что сказал Турнуа своим подопечным тогда, когда закончил свой опыт, и назвал их короткодневными.
Так было разгадано первое слово на языке растений.
Лет через десять после того, как Турнуа уговорил хмель и коноплю зацвести поскорее — а было это в 1912 году, — в Австрии доктор Клебс «колдовал» над молодилом. Эта многолетняя трава, которую в простонародье называют «заячьей капустой», никак не желала образовывать стебель и цвести зимой в теплице. Что только не делал Клебс с упрямым растением: и подкармливал, и оставлял без едм, и поил, и не давал ему пить, согревал и охлаждал, — а оно выпустит розетку из сочных листьев — и дальше ни с места!
И однажды вечером, когда угасли последние солнечные лучи, он включил над молодилом электрическое солнце.
Новый режим дня явно пришелся растению по душе. Через несколько дней образовался стебель, и вскоре молодило зацвело.
Клебс, довольный, потирал руки: загадка была решена.
Оказывается, для того чтобы расцвести, некоторым растениям нужны длинные дни, нужно побольше солнышка. Значит, есть растения длиннодневные.
Так было разгадано второе слово на языке растений.
Но надо сказать, что Турнуа и Клебс решили частные вопросы. При этом они сделали обобщения, основываясь на которых два американских ученых, Аллард и Гарнер, пошли дальше. Они искусственно продлевали и укорачивали дни. Они ставили подопытные растения на маленькие вагончики и закатывали их в небольшие темные домики. Солнце в этих домиках «всходило» и «закатывалось» тогда, когда это было нужно ученым.
Аллард и Гарнер узнали много любопытного. Рис оказался очень чувствительным к изменению дня. Сроки его зацветания менялись, даже если солнце просыпалось для него раньше или позже не только на минуту, но даже на секунду. А вот малина не обращала внимания на то, сколько светит солнце — семь часов или круглые сутки, — и зацветала всегда в одно и то же время.
Проделав множество опытов, Аллард и Гарнер разделили все растения на короткодневные, длиннодневные и нейтральные. К нейтральным были отнесены такие, которые вели себя, как малина.
Так был открыт фотопериодизм — реакция растений на суточные сочетания света и темноты. Оказывается, растения как бы привыкают к определенной длине дня и передают эту «привычку» из поколения в поколение.
Но чем же тогда объяснить, что южане — тополь и акация — лучше чувствуют себя на севере? Тут они и зацветают раньше и дольше не теряют листья. Этого не сумели объяснить ни Турнуа, ни Клебс, ни Аллард и Гарнер.
Загадку решил человек, написавший в своей автобиографии слова, которые обычно в автобиографиях не пишут. Вот она, эта автобиография.
«Родился 15(28) ноября 1904 года ъ Москве. В 1922 году окончил среднюю школу в Твери, а в 1927 — Ленинградскую лесотехническую академию.
Студентом второго курса поступил на работу во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, ныне Всесоюзный институт растениеводства, где и проработал до эвакуации института из Ленинграда.