Старший лейтенант Климов вытряхивает содержимое корзины для бумаг. Руки у него, так же как и у Григаста с Марой, в резиновых перчатках. Среди прочих бумажек находится скомканная, перемазанная засохшей мыльной пеной журнальная страница и обрывок конверта с адресом отправителя.
— Улица Захарова, семь, квартира тридцать один, — читает вслух майор Григаст.
Мара записывает адрес в свою тетрадь.
Майор Григаст расправляет смятый листок. Это страница из «Недели». Под обзором осенних мод дыра — какая-то заметка аккуратно вырезана.
Тонкий слой пыли на нижней доске в гардеробе. Ясно виден чистый прямоугольник на том месте, где стоял большой чемодан. Майор Григаст осматривает одежду, потом выносит ближе к свету старое зимнее пальто, показывает на распоротый шов воротника.
— Все те же избитые приемы, — говорит он. — Картина более или менее ясна. Убив Пурвита, Межулис впопыхах собрал чемодан, вспорол воротник, достал зашитую там сберкнижку, которая наверняка выписана на предъявителя, и, судя по раскрытому расписанию поездов…
— …уехал в Симферополь? — заканчивает Климов.
— Никуда не уехал. Если верить Ирене Залите, он никогда не бросит жену. Полагаю, что он скрывается у…
Произнося эти слова, майор листает настольный календарь.
«71457, доктор Эрберт», — записано на листке недельной давности.
— Именно этого я и ожидал, — тихо бормочет майор и оглядывается на Мару.
Но Мара не слышит, остановившимися глазами смотрит в ящик письменного стола. Там — улыбающийся Будда с пятью младенцами. У одного отломана голова.
— А может, вы и мне покажете? — раздается голос Григаста.
Он берет Будду и качает головой.
— Припоминаю… Это вам привез Имант Эрберт из Вены… Очень интересно! — И смотрит на Мару, которая все еще стоит неподвижно. — Мара, послушайтесь дружеского совета: ступайте домой и ложитесь спать. Утро вечера мудренее.
У работников уголовного розыска рабочее время не нормировано. Бывает, для успеха следствия приходится работать сутками напролет, а иногда случаются свободные минуты даже днем. Потому в библиотеке всегда людно.
Вот и сейчас здесь собралось порядочно народу. Два сержанта самоотверженно сражаются в шахматы. Забаррикадировав стол толстыми фолиантами, студент-заочник старательно записывает что-то в тетрадь. Он хочет закурить, но, чиркнув спичку, замечает надпись: «Не курить!» Тогда студент подходит к стене, снимает картонную табличку и, загнув ее в виде пепельницы, спокойно закуривает.
Молоденькая библиотекарша не замечает нарушения порядка. Оседлав носик роговыми очками, она знакомится с новыми поступлениями книг. Высоко поднимает книжицу в пестрой обложке и выкрикивает, как на аукционе:
— Новый приключенческий роман!
Присутствующие встречают это сообщение без особого энтузиазма. Кто-то презрительно усмехается, другой морщится, а бородатый старшина-орудовец — гроза всех шоферов города, — подмигивая, говорит:
— Мне бы что-нибудь про любовь. А эту муру прибереги для любителей.
Когда входит Мара, старшина расплывается в улыбке и идет ей навстречу.
— А-а, Мара, вот кстати! Мы должны сыграть турнирную партию.
Мара не отвечает. Она до сих пор не пришла в себя. Найденный в письменном столе Будда, конечно, убедит Григаота, что Эрберт замешан в краже «Витафана». Конечно! Разве ей самой не показалось бы это серьезной уликой — не знай она Эрберта, не верь ему? И головка в машине…
Заняв кресло майора, Мара кладет перед собой маленькую головку из слоновой кости — невинно улыбающееся личико младенца. Мару эта улыбка не веселит. Помрачнев еще больше, она прячет головку в карман, открывает свою тетрадь и видит последнюю запись:
«Ул. Захарова, 7, кв. 31».
— Где находится эта улица Захарова?!
Возможно, Мара задавала этот вопрос самой себе, но невзначай он вырвался вслух, и все головы повернулись к ней.
Шахматисты пожали плечами и вновь углубились в игру.
— Впервые слышу, — отозвался заочник.
Покопавшись в планшете, старшина достал справочную книгу по Риге и подходит к Маре.
— Я так и думал, что вы что-то спутали, — в его голосе звучит сознание своей непогрешимости. — В Риге такой улицы нет!
— Нигде, нигде нет… — бормочет Мара, встает, прижимается лбом к оконному стеклу. За окном бурлит городская улица. Но ведь где-то она должна же быть! И на ней живет человек, который переписывается с Межулисом. Улица Захарова, улица Захарова… В воображении Мары возникают планы нескольких городов. Улиц бесконечное множество, и вместо названий — сплошные вопросительные знаки. Она энергично встряхивает головой, оборачивается. — Кто такой Захаров? Нина, дай мне энциклопедию! Большую, на букву «3».
Библиотекарша прислоняет лесенку к стеллажу, лезет к самой верхней полке и там листает толстый том.
— На что тебе надворный советник Николая Первого? — опрашивает она.
— Как, а другого Захарова разве нет?
— Целых три. Могу предложить архангельского художника Ипполита Захарова, комиссара — закарпатских партизан Петро Захарова, сибирского путешественника Семена Захарова…
В семье Лейи смятение: больше суток Мары нет дома. Накануне днем пообедала, сказала, что зайдет на работу, и исчезла. Потом поздно вечером позвонила, что задержится. И с тех пор ни слуху ни духу.
Сначала Георг Лейя старался успокоить жену: наверное, Маре пришлось выехать за город, а там телефона нет. Вот и все. Но под утро он сам забеспокоился. В конце концов не на войне ведь, где со связью может случиться всякое!
За завтраком молчали. Жена ничего не ела, сам он после бессонной ночи выпил две чашки крепкого кофе. В другой раз Берта обрушилась бы на него, доказывая, что непозволительно губить сердце, а сегодня смолчала. И это окончательно встревожило старого Лейю. Он решил действовать.
Георг Лейя стоит у телефонного аппарата. В кресле полулежит мать Мары. Лицо ее осунулось, глаза прикрыты, на лбу мокрое полотенце. Об ее ноги, жалобно скуля, трется Флоксик. Поминутно оглядываясь на жену, Георг Лейя строго говорит в трубку:
— Григаст, звоню по поручению жены, мы обеспокоены… Куда делась наша Мара?
Удивление майора Григаста не наигранно. Услышав, что Мара не приходила домой ни вчера, ни сегодня утром, он в первый момент растерялся. Где она? Можно было бы предположить, что у Эрберта, но доктор — вот он, сидит напротив Григаста. Допрос тянется с самого утра, Эрберт ни на минуту не отлучался из кабинета и — Григаст уже твердо решил — так скоро отсюда не уйдет.
— Алло, алло! — кричит Георг Лейя на другом конце провода. — Что вы там замолчали, черт подери? Григаст, где Мара?
Эрберт сидит напротив, поэтому майор говорит первое, что приходит на ум:
— Успокойте супругу, ничего страшного. Она выехала.
— В командировку? — не унимается Георг Лейя.
— Не совсем. Я вам попозже позвоню и все расскажу.
Это не пустая отговорка. Отвечая, Григаст смотрит на Эрберта, и майору начинает казаться, что он понял, почему исчезла девушка и где она сейчас.
Положив трубку, Григаст начинает листать личное дело Эрберта.
— Товарищ майор… Что случилось с Марой?
— Самое худшее, что может случиться с работником милиции, — отвечает Григаст с едва заметной улыбкой. — Она влюбилась и начала заниматься самодеятельностью… А теперь, — он снова принимает официальный тон, — попрошу подождать в приемной. Через час я вас вызову.
— За это время я успел бы съездить в больницу и вернуться. — Эрберт встает.
— Я сказал: подождать в приемной!