Наверное, в Винете были и другие средства, которые обеспечивали безопасность входа и выхода подводной лодки. Пока, однако, удалось обнаружить только кабель.
Оказалось, что вертикальная лестница проходит внутри шахтного ствола. По нему опускали громоздкие грузы. В отличие от аварийного лючка ствол открывался с помощью механизмов, которые приводились в действие электромоторами.
Даже при самом поверхностном осмотре ясно было, что Вииета в шхерах не чета Винете в Пиллау. Это фундаментальная, специально оборудованная стоянка, рассчитанная на длительное пребывание в ней.
Был «запланирован» и конец Винеты.
В гроте обнаружили большое количество взрывчатки, равномерно распределенной под пирсом между его сваями. Стоило включить приспособление для взрыва, чтобы Винета-три перестала существовать. Обрушившиеся своды погребли бы тайну под обломками.
Почему же Винета не взорвана? Забыть о ней не могли. Значит, приберегали на всякий случай — в ожидании новой войны?
Пограничники постояли недолго над тем, что Бугров и Кузема извлекли со дна Винеты. Зрелище было неприглядное. Смерть вообще неприглядна, особенно же внезапная, насильственная смерть. От четырех трупов, лежавших в ряд на пирсе, остались только кости да лохмотья одежды, по-видимому комбинезонов.
— Кто-нибудь из команды «Летучего Голландца»?
— Вряд ли. Скорее обслуживающий персонал Винеты. Наверное, механики, монтеры.
— Кто же их так? Цвишен?
Командир части досадливо пожал плечами. Он присел на корточки и заглянул под причал, где между сваями колыхалась чернильно-черная вода. Удивление на лице его сменилось разочарованием.
— Четыре мертвеца и пустой пирс, — пробормотал он сквозь зубы. — И больше никаких следов этого «Летучего Голландца»?
— А футляр? — вспомнил Александр. — Футляр еще не нашли?
Футляр извлекли из-под свай пирса, куда подводные пловцы затолкали его, «наподдавая», как мяч, ногами.
Командир части медленно отвинтил крышку. Внутри было нечто напоминавшее туго свернутую пружину.
— Поаккуратней, товарищ командир! Еще рванет!
— Нет! Не мина! — вмешался Александр. — Нарушитель открывал, я видел.
— Все равно, давайте-ка с этим на свет! Тут темновато.
По вертикальному лазу все поспешно выбрались наверх.
Александр ожидал увидеть в футляре свиток, письмо — нашли же в Балтийске письмо — или донесение, подобное перехваченному в свое время Шубиным.
Но действительность превзошла ожидания. Это была магнитофонная пленка, необычная, очень тонкая и твердая, как проволока.
— Ого! Да тут метров двадцать наберется, не меньше! — удивленно сказал командир части, бережно расправляя пленку.
Нарушитель, сидевший под сетью, поднял голову. У него было невыразительное лицо, странно заостренное вперед. Возраст неопределенный — от тридцати до пятидесяти, брови и волосы — совершенно белые.
— За каждый метр мне бы дали пятьсот долларов! — хрипло сказал он по-немецки. — Двадцать метров — десять тысяч долларов. И это еще дешево, как теперь я понимаю. Можно было запросить по возвращении вдвое дороже, и они заплатили бы мне.
Те из пограничников, кто знал немецкий язык, с недоумением переглянулись. Рехнулся он, что ли? Толкует о возвращении, о долларах…
Нарушитель неотрывно смотрел на противоположный берег, затянутый утренней розовой дымкой. Кожа на лице его вдруг натянулась, как на барабане, что-то заклокотало в горле.
— Воображаю, как его сейчас корчит, этого недотрогу! — неожиданно отчетливо сказал он. — Ему не простят стольких провалов, я знаю. С него сдерут три шкуры за эти провалы. А он так боится прикосновений!
— Кто?
— О! Один недотрога, кабинетный деятель.
Нарушитель как-то деревянно, с напряжением захохотал.
Очень злые люди не умеют смеяться.
И потом уже до самого Ленинграда он не размыкал губ…
Зато достаточно красноречивой оказалась запись на пленке, извлеченная из футляра.
Это, собственно говоря, было донесение, причем сверхтайное. Грибов, ознакомившись с ним, охарактеризовал его так: «Донос из могилы».
На этом мы заканчиваем печатание глав из романа Л. Платова «Секретный фарватер». Здесь завершается сюжетная линия, связанная с одним из героев романа, лейтенантом Александром Ластиковым.
О том, что было записано на магнитофонной пленке, обнаруженной в подземном гроте, рассказано в последующих главах.
Роман «Секретный фарватер» в ближайшее время выходит в Детгизе.
ИЗ БЛОКНОТА ИСКАТЕЛЯ
По сообщению ЮНЕСКО, около водопада Коломбо в Северной Родезии недавно обнаружены остатки «дома», который был сооружен свыше 57 тысяч лет тому назад. Это самое древнее из известных жилищ человека.
Ученые давно заметили удивительную способность медуз реагировать на приближение шторма. Но каково устройство этой микролаборатории, предсказывающей погоду, долгое время оставалось загадкой. И вот недавно московским биофизикам удалось сконструировать аппарат, который, имитируя слуховую систему медуз, способен ловить инфразвуки приближающейся бури.
Созданный учеными прибор не только заранее сигнализирует о наступлении бури, но и сообщает сведения о пути и стремительности ее распространения.
Николай КОРОТЕЕВ
ИСПАНИЯ В СЕРДЦЕ МОЕМ[6]
Под редакцией генерал-лейтенанта танковых войск Героя Советского Союза, участника национально-революционной войны в Испании С. М. Кривошеина.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Он проснулся с трудом. Увидел слабо освещенный скат брезентовой палатки и на нем большую тень резкого профиля Хезуса Педрогесо. Закрыл глаза. Как это Хезус не понимает, что он устал, страшно устал!
— Педро…
— Да, — с трудом заставил себя ответить советник.
— Нас вызывают в Лериду.
— Да.
— Ты слышишь?
Педро сел на топчане. Не открывая глаз, потряс головой:
— Сейчас…
Хезус отошел от него, и стала видна вся палатка: стол, лампа, белая карта на столе и столб, поддерживающий шатер.
Педро почувствовал, что проснулся окончательно. Он поднялся, протянул руку и взял кружку, зачерпнул воды из ведра. Вышел из палатки, все еще сонно посапывая. Голова была тяжелой. Нагнувшись, он вылил половину кружки на голову. Вода потекла за ушами, защекотала шею и по ложбинке побежала на спину. Он вздрогнул, вздохнул, наконец, полной грудью, выпрямился, расправил плечи так, что хрустнули суставы, потом снова нагнулся, щедро плеснул водой в лицо, крякнул.
И когда снова распрямился, когда почувствовал влажной кожей прикосновение прохладного вечернего воздуха, увидел закат над далекими горами, накатила нежданно сильная радость — свежая, как вечер, и пьянящая, как запах земли: «До чего же хорошо жить!»
Несколько секунд он стоял, не двигаясь, и дышал, дышал вдосталь.
Там, где заходило солнце, над далекими горами, стояли три облака. Они светились по краям. А меж ними прорывались снопы солнечного света и доходили почти до полнеба.
Звонко, отчаянно свиристели цикады.
«Чего это развезло тебя, Петр Тарасович? — сказал он себе. — Що такэ ты зробыв и що тоби радуватися? А? Що жив — то гарно! И буде».
Он вернулся в палатку. Вытирая лицо полотенцем, спросил:
— А зачем в Лериду?
— Листер вызывает. Машина ждет.
— Ого!
— Поехали?
Машина ждала их на дороге.
— А ты не знаешь, что случилось? — спросил Педро, усаживаясь.
— Наверно, ничего хорошего.
Педро покосился на Хезуса и словно впервые увидел его с тех пор, как вернулся в батальон. Хезус еще больше осунулся за две недели, глаза стали больше. Посмотреть на такое лицо мельком, в памяти одни глаза и останутся — темные, с голубыми белками.