Если бы такую же просьбу я услышал осенью 1936 года в окопах у моста Принцесс, где позиции марокканцев и республиканских бойцов разделяли лишь тридцать-сорок метров бурливого Мансанареса, а пули, снаряды, бомбы сыпались осенним дождем, я бы ответил, что из такого ада мало кто выходил живым, а мертвые абсолютно неграмотны.
Если бы кто-нибудь поинтересовался, как я опишу картину ливня на второй день после захвата сопки Заозерная (осень 1938 года), ливня, который переворачивал и крутил, как щепку, в мутных водах трехтонную машину ремонтной мастерской вместе с людьми в ней, я бы сказал, что это лучше меня сделает корреспондент газеты «Красная звезда».
Переживания во время окружения немецкими танками штаба 25-го механизированного корпуса (июль 1941 года), когда от наседающих пьяных фашистов отстреливались не только офицеры, но и машинистки и санитарки, или ликующую радость победных боев в Берлине у самого рейхстага (1 мая 1945 года), по моему глубокому убеждению, должны описывать такие талантливые мастера пера, как Шолохов, Федин.
Все это я рассказал для того, чтобы показать, насколько далек был от мысли когда-нибудь начать писать. И все-таки на втором полувеке своей жизни я занялся этим…
Издательством «Молодая гвардия» выпущены две книги моих воспоминаний: «Сквозь бури» — о славных конниках 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии Первой Конной армии Семена Михайловича Буденного, и «Ратная быль» — о героях-танкистах Великой Отечественной войны.
Белгородское областное издательство собирается в этом году выпустить «Междубурье», Это книга о боевых подвигах танкистов, воевавших в Испании и на озере Хасан.
Почему же я стал писать?
Задумываясь над патриотическим воспитанием нашей прекрасной молодежи, я понял, что о незабываемом героическом подвиге советского народа и партии нашей в борьбе с фашистскими захватчиками сна узнаёт и будет узнавать из книг. Участвовать в написании таких книг должны и те, кто сам пережил бои, видел все своими глазами.
Беззаветное служение Родине, отвага и самопожертвование во имя спасения товарищей в бою стало обычным поведением наших воинов. Если говорить о танкистах, то такие примеры высокого мужества показали майор Арман, первый Герой Советского Союза — танкист; командир танка старший лейтенант комсомолец Дмитрий Лавриненко, уничтоживший 52 немецких танка; командир танковой бригады Вайнруб и тысячи других.
Для описания их подвигов нужно страстное желание правдиво и доходчиво рассказать о будничной жизни этих простых советских людей, заставить свою память открыть тайники, не жалеть времени для бесед с живыми участниками войны, усердно рыться в архивах и все полученное сырье обрабатывать за писательским столом, в кропотливом труде — много месяцев и лет.
Наша 6-я Чонгарская кавалерийская дивизия после ликвидации банд в плавнях Кубани была переброшена в район станицы Баталпашинской на Северном Кавказе.
Первая кавалерийская бригада 6-й дивизии, в которой я служил, приводила себя в порядок, занималась боевой подготовкой, но основной ее задачей была ликвидация бандитизма в районе станицы Зеленчукской.
Разрозненные части деникинцев, которые не смогли пробиться к Черному морю и сбежать на иностранных кораблях за границу, скрывались в труднодоступных горах. Местные кулаки и богатые черкесы снабжали эти банды продуктами. Бандиты действовали небольшими отрядами в двадцать-тридцать человек, а иногда для налетов на крупные станицы несколько отрядов сливались в одну большую банду.
Особенно свирепо разбойничала в районе станицы Зеленчукской банда князя Джентимирова. Она терроризировала население всей округи. Опасаясь налетов, казаки боялись даже работать в поле.
Князь Джентимиров, богатый скотопромышленник Баталпашинского округа, всю гражданскую войну прослужил в «волчьей сотне» генерала Шкуро. Обозленный до крайности реквизицией всех своих многочисленных овечьих отар, просторного каменного дома в ауле Хахандуковском, Джентимиров собрал банду из богачей разных горских национальностей. С приходом в район Баталпашинска частей буденновской конницы бандиты укрылись в самых глухих местах.
Командир первой кавалерийской бригады Игнат Аверьянович Вашило, в прошлом драгунский унтер-офицер и лихой рубака, получив задание ликвидировать банду князя Джентимирова, отдал следующий приказ:
«Каждому командиру полка организовать по два разъезда в тридцать-сорок коней. Разъезды усилить двумя станковыми пулеметами на вьюках. Лошадей подобрать из местных кабардинских пород, с полной чисто казачьей сбруей (седла, уздечки, чомбура). Людей отобрать смелых, инициативных. Задача каждого разъезда: разыскать банду, влиться в нее под видом разбитой деникинской части, получить точные данные о силе, составе, расположении, обо всем донести в штаб бригады. Если представится к тому возможность, ликвидировать банду на месте своими средствами».
Утром вызвал меня командир 32-го кавалерийского полка товарищ Тарновский-Терлецкий. Задумчиво разглаживая свои большие усы, он длинными шагами вымерял из угла в угол комнату и, не ответив на мой доклад о прибытии, спросил:
— Ты слыхал, Кривошеин, что-нибудь о банде князя Джентимирова?
— О ее зверствах по станице только и говорят, — ответил я.
— А что бы ты сделал, если бы получил приказ эту банду уничтожить? — спросил командир полка. Он стал против меня и устрашающе выкатил большие серые глаза.
— Что сделал бы? Уничтожил! — выпалил я.
— «Хвалилась свинья луну достать»! А как бы ты ее уничтожил? — насмешливо улыбнулся комполка. — Она самого тебя так уничтожит, что пыль из тебя пойдет, как из старого валенка!
— Насчет пыли, товарищ командир полка, «бабушка надвое сказала»! — возразил я. — Конечно, сама банда в руки не придет. Сначала придется ее разыскать, а там видно будет: или уничтожить ее из засады, или придумать что-нибудь поумней.
— Вот это уже похоже на дело! Это мужской разговор! — весело произнес командир полка свою любимую присказку. — Значит, ты поедешь начальником разъезда, а командир третьего эскадрона Хоменко будет командовать другим.
Тут я только заметил, что в глубине комнаты сидит и ухмыляется невысокий крепыш Хоменко.
— Ваши разъезды пойдут в противоположных направлениях, — продолжал командир полка. — Подробности по организации получите у начальника штаба. Поверять готовность буду завтра в шесть ноль-ноль. Можете идти.
Мы зашли к начальнику штаба полка и уточнили все относительно формирования разъездов и тактики действий при обнаружении банды, а затем поскакали по эскадронам подбирать людей, лошадей с длинными хвостами (казаки хвосты не обрезали), казачью сбрую и снаряжение.
На следующий день рано утром после поверки командиром полка мой разъезд направился в горы. Вместе с нами ехал проводником дед Ничипор.
Дед Ничипор, коренной казак станицы Зеленчукской, безлошадный бедняк, всю свою долгую жизнь проработал батраком у богачей. Много он хлебнул горя и от них и от «господ стариков».[3] В горах он знал каждую тропинку, каждый камень. В станице про него ходила байка: «Дед Ничипор каждый день знает, где и какой дикий козел справляет свадьбу и с какой козочкой». Бодрый, веселый, говорун, он на коне сидел «чертом».[4] Сам старался нам помочь особенно ревностно еще и потому, что его два сына служили у Буденного.
На мой вопрос, найдем ли мы банду, дед Ничипор, хитро сощурив свои по-молодому сверкающие глаза, сказал:
— А зачим бы я ихав? Як пить дать, буде наша!
Проезжая несколько горных пастбищ, мы останавливались у каждого коша[5] и подолгу расспрашивали пастухов о банде, где она, сколько их, часто ли бывает здесь, но они молчали: не знали или боялись говорить.
3
Так именовались при царском режиме казаки-богатеи, которые вместе с атаманом чинили суд и расправу в станице.
4
Так кавалеристы определяли красивую, непринужденную, лихую посадку, когда всадник и лошадь в движении сливаются в одно целое.