БЕАТРИСА. Да, да, знаю! «Джона Добса, стройного, молодого моряка». Так. Теперь диктуй.
Я. Ты написала насчет культурной пищи? Хорошо. «У них не было бисквитов». Запятая. «У них не было пресной воды». Запятая. «Их припасы пришли к концу». Точка.
БЕАТРИСА (нервно). Мне не надо говорить о запятых, точках с запятой; я сама прекрасно разбираюсь в знаках препинания — восклицательный знак!
Я. Отлично… «Полуденное солнце безжалостно жгло навес из пальмовых листьев, который соорудил Джон Добс с помощью крючка для ботинок, единственного инструмента, спасенного при кораблекрушении».
БЕАТРИСА (скептически). Гм… Я сумела бы построить эту фразу лучше, даже без помощи крючка…
Я. Пожалуйста, не мешай! «Коралловый берег блестел, как золотая оправа, над аметистовой лазурью спокойного моря. Над головами хохотали макаки…»
БЕАТРИСА. Какие каки? Не понимаю…
Я. Ма-ка-ки. Это вроде попугаев. Разве в таком деле можно обойтись без экзотики? «Трое потерпевших крушение…»
БЕАТРИСА. Подожди! Как они были одеты?
Я (недовольно). Ты уже спрашивала меня. Я и сам толком не знаю. Это зависит от того, как много… я хочу сказать, какого минимума потребуют редактор и читатель… Видишь ли, яхта пошла ко дну в полночь; тогда мужчины должны быть в пижамах, а женщины в одних…
БЕАТРИСА. Тогда понятно, почему хохотали… эти твои… макаки. Ну хорошо, сделаем такую вставку в соответствующее место: «Когда раздался первый толчок, Адела схватила свой пеньюар и…»
Я. Пеньюар спасает положение! Ну продолжаем. «Вдруг Добс вскочил…
— Адела, — твердо сказал он, — мы слишком долго ждем. В южных морях иные законы и нет этикета. Шелуха и ложь цивилизации свалились с нас. В прежней своей жизни вы были знатной дамой, а я лишь скромным помощником судового механика…»
БЕАТРИСА. Как пишется слово «помощник»: через «ш» или через «щ»?
Я. Все равно! Пиши через «ш». «Пришло время, — сказал Добс, — когда вы должны выбирать между нами. За кого из нас выйдете вы замуж? За этого трутня или за настоящего человека? У него там, в Англии, есть земли и золото, но что он собой представляет здесь? Что он сделал со времени нашей высадки? Ничего, только наслаждался журчанием ручейка да черпал из гейзера воду для бритья. Кто добыл вам первый огонь? Я…
— Позвольте, — вмешался Персиваль, — вы воспользовались моим моноклем в качестве зажигательного стекла.
— Кто убил и принес птиц для вашего первого обеда? Я, Джон Добс.
— Позвольте, — запротестовал лорд Перси. — Так вы можете приписать себе все заслуги! Если бы я, как вы, попробовал ловить попугаев сапожным крючком, меня выгнали бы изо всех лондонских клубов. Есть такие вещи, которых джентльмен не может делать…
— Вы слышите? — продолжал Добс. — В таком случае я объявляю вас своей невестой, которую я завоевал своим луком и…»
БЕАТРИСА. И сапожным крючком…
Я. Нет! «И копьем». И, пожалуйста, без глупых реплик! «Завоевал своим луком и копьем.
Адела выпрямилась.
— Вы правы, — сказала она. — Мы вернулись к примитиву, и я стала Первобытной женщиной, а вы — Мужчиной-охотником.
— Здорово! — рассмеялся Джон. — Тогда позвольте нам сразиться из-за вас и решить вопрос на месте.
— Ну нет, — ответил Перси. — Не могу же я сражаться с вами на дубинах?
— Дайте мне сказать, — продолжала Адела. — Конечно, я должна выбирать между вами, но я буду выбирать не как пленница, а как королева. В доисторические времена женщина доставалась в добычу тому, кто показывал себя лучшим охотником, сражаясь зубами и когтями, приносил домой лучшую добычу…»
БЕАТРИСА. Разве в те времена были дешевые распродажи?
Я. При чем тут дешевые распродажи?
БЕАТРИСА. Ты же сам сказал: «Сражаясь зубами и когтями, приносил домой лучшую добычу…»
Я. Еще одно замечание — и я сам сяду писать!.. «Идите, — сказала Адела, — идите в море, в джунгли острова, совершайте подвиги, чудеса храбрости и выдумки и возвращайтесь ко мне с добычей через двадцать четыре часа. Тогда я укажу своего избранника. Таков закон джунглей. Я сказала.
Не произнеся ни слова, мужчины удалились, и ее задумчивый взор следил за ними, пока они шли, освещенные багровыми лучами заката».
БЕАТРИСА. Но ведь еще недавно было полуденное солнце!
Я (свирепо). Опять глупые замечания! Ты должна знать, что в тропиках сумерек совсем не бывает! Пиши, пожалуйста: «Нежный ветерок шелестел сухой листвой задумчивых пальм». Многоточие. «Волны лениво перекатывались через коралловый риф». Точка. «Наверху еще хохотали макаки». Многоточие…
БЕАТРИСА. Клавиша с точками сломалась. Я буду ставить знак процента. Пусть макаки хохочут с процентами. Ничего?
Я. Ничего, если ты не будешь мне мешать… «Томительные часы ожидания текли…»
БЕАТРИСА. Как пекли? У них же не было пищи!?
Я. «Текли»! Пиши дальше: «Адела стояла одна на берегу, и солнце целовало ее пушистые волосы. Одинокая фигура приближалась к ней. Это был Персиваль. Лицо его было угрюмо, и кулаки крепко сжаты». С новой строки. «Женщина взглянула на него.
— Ну? — спросила она.
— Я думаю, что честный Джон победит, — вздохнул он.
— Вот он идет и тащит целый универмаг.
Это была правда. Тяжелыми шагами приближался Джон Добс, волоча за собой грубо сделанные сани, высоко нагруженные трофеями. Измученный, но гордый, остановился он перед ней.
— Получай, королева моя! — воскликнул он. — К твоим чудным ножкам кладу я эти дары: вот свежая вода из далекого источника в чашках из скорлупы кокосовых орехов; летающие рыбки из ручья; плоды манго и хлебного дерева из джунглей; жемчуг из глубокой лагуны, чтобы украсить твою шейку, и роскошные тропические цветы, чтобы ты увенчала ими свою головку. Для твоей одежды я еще принесу шкуры зверей, убитых мною…»
БЕАТРИСА (мечтательно). И все это он добыл одним сапожным крючком…
Я (свирепо). Не прерывай меня!.. «Своими руками я выдолбил из ствола легкий челнок, чтобы ты могла кататься в нем по морю, а в глубине леса я возвел для тебя хижину из хны…»
БЕАТРИСА. Хны? Но хна? — краска для волос!
Я. Разве я сказал «хны»? Поставь «хвои». Дальше, дальше! «Подождите, — остановила его женщина величественным движением руки. — Я еще не сделала выбора. Чем вы можете на это ответить, Персиваль?» С новой строчки. «Ничем, — пробормотал лорд Перси. — Я же знаю, что мне совершенно не к лицу это тарзанье занятие… Поэтому я поплыл туда, — он указал в сторону трубы погибшей яхты, сиротливо торчавшей m багряных волн океана, — я поплыл к моей доброй старой яхте и кое-что достал оттуда. Вот!» — стыдливо закончил он, передавая ей маленький черный сверточек.
Как только она коснулась свертка, в глазах ее блеснул огонь первобытной страсти.
— Я ваша навсегда, Нимврод, храбрейший и умнейший из охотников! — воскликнула она.
С гневом и отчаяньем посмотрел Джон Добс на счастливых влюбленных, потом повернулся и, не сказав ни слова, пошел по направлению к океану…»
БЕАТРИСА. Что же было в сверточке? Да не томи же!
Я. Ты не догадалась? Пара шелковых чулок.
Наступила тяжелая, продолжительная пауза.
Я (заискивающе). Ну как?..
БЕАТРИСА. Что я должна тебе сказать?
Я. Свое мнение. Свое искреннее мнение.
БЕАТРИСА. Зачем тебе м о е мнение? Тебе нужно знать, что скажет редактор.
Я. С меня бы достаточно мнения редактора. Что бы он сказал?
БЕАТРИСА. Он сказал бы: «Старомодно! Эффектно, мило, но невозможно старомодно! Так можно было писать до войны, когда некоторые считали, что булки зреют на колосьях».
Я. Значит…
БЕАТРИСА. Значит, конец должен быть другой, реалистический. Иначе твоя Адела окажется последней дурой и никаких симпатий не привлечет. Она должна быть практичной, хозяйственной, домовитой — словом, такой, какими хотели бы быть все английские женщины сегодня. Сделай так, и твой рассказ пройдет, как «экстра», его перепечатают все женские издания, не говоря уже об американских ежемесячниках…