«Многоуважаемый Роберт Робертович…»
Второй раз он был по-настоящему счастлив — так же, как в тот день, когда получил свою третью кривую, показывающую, что серебристые облака появляются через два дня после появления спорадического слоя, когда все, что он знал о серебристых облаках, обрело цельность: это уже были не отдельные факты, а их система, можно сказать, определенная картина.
И теперь, когда ему в общей сложности двенадцать раз удалось предсказать появление серебристых облаков (можно было и больше, но мешали обычные тропосферные облака, затягивавшие иногда все небо), когда пришло признание его работы, он был счастлив. Но не только потому, что это признание подтверждало новый шаг, сделанный на пути к разрешению тайны серебристых облаков. Ведь уже прощупывались пути нового поиска, появлялись возможности идти дальше. Ведь прогнозирование появления серебристых облаков, как бы хорошо это ни было, важно не само по себе. Оно должно помочь объяснить главное — их происхождение.
Факты уже известные теперь получали новое освещение, книги, прочитанные год и два назад, рассказывали больше, чем тогда.
«Трудно пока обсуждать детали процесса образования и роста ледяных кристалликов за счет водяного пара в зоне серебристых облаков… В литературе высказывалась мысль, что и в случае серебристых облаков, как это хорошо установлено для обыкновенных облаков, для сгущения (конденсации) паров в капельку воды или кристаллик льда, необходим первоначальный зародыш, так называемое ядро конденсации. Роль таких ядер могли бы играть частицы пыли вулканического происхождения или частицы вещества космического происхождения…»
Это писал профессор Хвостиков.
Роберт подчеркнул последние слова:
«частицы вещества космического происхождения»…
Но, во-первых, слой Ес характеризуется повышенной концентрацией ионов — десять в десятой степени в одном кубическом сантиметре воздуха.
Во-вторых, ионы обладают способностью притягивать другие частицы. Иначе говоря, они могут служить ядрами конденсации.
И если через два дня после появления спорадического слоя образуются серебристые облака, то можно предположить, что спорадический слой в какой-то мере способствует установлению того температурного режима, который присутствует на высоте серебристых облаков в момент их появления.
Предположение не противоречит гипотезе профессора Хвостикова, скорее — подтверждает ее, конкретизирует. Но все, конечно, надо проверить. Главное теперь — накопление материала.
И надо покопаться в этом спорадическом слое.
Поскольку ионизированные слои образуются в результате жесткого излучения Солнца, вероятно, существует связь между интенсивностью этого излучения и появлением спорадического слоя?
Как это проверить?
Жесткое излучение Солнца поглощается в ионосфере. Но частицы этого излучения, кванты, наталкиваясь в верхних слоях атмосферы на атомы и молекулы, бомбардируя их, служат причиной образования вторичных частиц, так называемых дельта-электронов и кю-мезонов. Эти вторичные частицы можно улавливать и на Земле. Но количество их пропорционально количеству квантов-«бомбардировщиков», квантов жесткого излучения. Значит, подсчитывая, регистрируя дельта-электроны и кю-мезоны, можно следить за интенсивностью жесткого излучения Солнца.
Такие постоянные наблюдения, может быть, позволят прогнозировать и появление слоя Ес, а не только серебристых облаков!
Сначала прогнозировать, затем разобраться в нем подробнее…
Роберт написал обо всем этом в Москву, в научно-исследовательский институт, а потом по вызову ученых сам приехал туда в командировку. Предположения его признаны интересными, план работы одобрен. Он получил необходимые консультации и аппаратуру, нужную для продолжения и развертывания исследований.
Такова история серебристых облаков, открытых семьдесят девять лет назад. История, дописать которую, вероятно, удастся в ближайшие годы. Можно прибавить еще, что летом нынешнего, 1964 года Роберт Витолниек, успешно закончив одиннадцатый класс, подал заявление на физический факультет Московского государственного университета, профессором которого был в свое время известный астроном Витольд Карлович Цераский.
Александр НАСИБОВ
БЕЗУМЦЫ[10]
— К сожалению, о Германии я знаю лишь по рассказам отца.
— Значит, вы немец, но жили за границей? Эмигрант?
— Сын эмигранта.
— Хорошо, — повторяет Абст. — Назовите страну, ставшую вашей второй родиной.
Карцов выдерживает паузу.
— Я жил в России.
— В России, — все так же невозмутимо продолжает Абст. — Даже родились там? Немцами были ваш отец и мать? Они живы?
— Мать умерла. Отец был жив.
— Был жив… Как это понять?
— Его мобилизовали в русскую армию. Где он, жив ли, мне неизвестно.
— А сами вы? Тоже служили в их армии? Или служите?
— Простите! — Карцов встает. — Простите, но я не знаю, с кем веду разговор. Вы хорошо владеете языком. Лучше даже, чем я. Но вы не похожи на немца. Да и откуда взяться немцам здесь, за тысячи миль от границ Германии! Куда я попал? Что вы сделаете со мной?
— Что я сделаю с вами? Это зависит только от вас. От того, насколько вы будете откровенны в своих признаниях.
— Но в чем я должен признаться? — восклицает Карцов.
— Не теряйте времени.
Карцов называет город на Каспии, где родился и вырос, номер дома и квартиры своего школьного товарища, приводит подробности его биографии. Это верные сведения — если Абст располагает возможностью перепроверить их, за результат можно не опасаться. Мысленно Карцов просит прощения у Ханса и его отца. Оба они — настоящие люди, антифашисты. Рейнхельт-старший добровольно ушел на фронт в первый месяц войны. Что касается Ханса, то он болел и поэтому мобилизован недавно.
Абст слушает не перебивая. Он все так же сидит за столом, его глаза полуприкрыты, руки опущены на колени. Можно подумать, что он дремлет.
Зато в непрестанном движении попугай. Им вдруг овладел приступ веселья. Чешуйчатые лапки с крепкими изогнутыми коготками так и бегают по насесту, массивный клюв долбит цепочку, которой птица прикована к шесту. Цепочка звенит, попугаю это нравится — на время он замирает, наклонив голову, будто прислушиваясь, и вновь начинает метаться.
Вот попугай неловко повернулся, цепочка захлестнула вторую лапку, и, сорвавшись с насеста, он повисает вниз головой. Абст встает, распутывает птицу и водворяет ее на место.
— Продолжайте, — говорит он. — Итак, четыре месяца назад вас мобилизовали. Что было дальше?
— Меня направили в Мурманск. Вы знаете этот порт?
— Вы офицер?
— Мне присвоено звание капитана медицинской службы. Я бы не дезертировал, но…
— О, ко всему вы еще и дезертир! — Абст улыбается. — Ну-ну, что же заставило вас покинуть военную службу у русских?
— Я прибыл в часть, и вскоре выяснилось, что она готовится к отправке на фронт.
— Так и следовало ожидать… Что же, не хотели воевать против своих? Патриотические чувства не позволили вам обнажить оружие против немцев? Очень похвально. Ну, а что помешало бы вам по прибытии на фронт перейти к немцам? Вы не подумали о такой возможности?
— Перебежчику мало веры. Особенно если это перебежчик от русских. Впрочем, вы это отлично знаете… Вы сами выловили меня в океане, доставили сюда, хотя я и не просил об этом. А сейчас смеетесь, не верите ни единому моему слову.
— Однако вы откровенны, господин дезертир. Продолжайте!
— Честно говоря, продолжать не хочется, ибо дальше произошло то, чему вы и вовсе не поверите.