Выбравшись из норы в траншею, Гусев принялся громко ругаться, расшвыривая кучу лопат и отыскивая свою. Один за другим в перебранку вступили Мазур и Ситников.
— Пять минут назад оставил тут лопату! — сердился Гусев, — Где она? Куда запихали?
Мазур принялся разыскивать лом, Ситников кирку. Они подняли такой шум, что на них прикрикнули. Для порядка. Тогда они успокоились.
Молчал только форарбайтер, старший рабочий в команде, Йожеф. Он-то знал, куда несколько часов назад исчезли трое русских. Когда он увидел их, вылезших из норы, его лицо стало серее дождливого неба. Он принялся ругаться, что сегодня все лентяйничают и не выполнят дневной нормы.
Дождь лил как из ведра. Изредка в тучах проблескивали молнии. В свете их сверкали капли, и снова окружающее погружалось в сумеречную серость ливня.
Пристроившись рядом с Гусевым, Мазур со злостью налегал на лопату, отколупывал кусок мокрой и липкой, словно тесто, земли, выбрасывал ее из траншеи, но водяной поток с неба тут же размывал почву и она стекала обратно. Мазур думал о том, что если бы они убежали, то дождь был бы как нельзя кстати.
Дождь кончился неожиданно, просто ветер сдернул с неба полог туч, и засияло солнце. Кругом стало так ярко, что ломило глаза от сверканья зелени в округе. Еще мертвая махина завода выглядела черной и блестящей. И в этой радости лучезарного дня на земле потонули сторожевые вышки, загородка из колючей проволоки. Будто потоки весеннего дождя смыли эту нечисть.
Потом солнце, словно быстро устав от своей щедрости, порозовело и стало закатываться.
Мимо траншеи, в которой копали землю Мазур и Гусев, прошел вольнонаемный поляк, неся на плече бензорезку. Мазур судорожно глотнул ртом воздух и привалился грудью к стенке траншеи.
— Саша! — прошипел он. — Посмотри!
— Что? — нехотя разогнулся Гусев. Его руки дрожали на черенке лопаты, и сам он подрагивал, будто от озноба.
— Бензорезка!
— Бензорезка…
— Организовать ее надо! И снова бежать. Порежем решетку.
— Эх, какие же мы дураки! — выдохнул Гусев.
— Но ведь нам же сказали, что видели открытый сток, — недовольно проворчал Мазур. — Поэтому и поперли без разведки. Да и времени не было.
Оии разговаривали и не отрывали глаз от здорового вольнонаемного парня, который тащил на плече бензорезку. Она весила килограммов пятьдесят. Такую штуку пришлось бы впятером волочь. Да хоть бы и вдесятером!
— Доверяй, да проверяй, — сказал Гусев, провожая парня взглядом. — Не ты виноват — все. Поторопились. Раньше я таких штук здесь не видел. Их немного.
— Надо в команду сварщиков перевестись.
— Дело. Но организовать аппарат все равно нелегко.
— Но надо.
— Попробуем тебя перевести в команду сварщиков. Поговорю сегодня. Надо же нам так напороться! Решили, что наши сторожа просчитались. Нет. Они, гады, все предусматривают.
— Так уж и все? — улыбнулся Мазур.
— Я про наши души не говорю.
— Выберемся, Саша!
Послышалась команда. Узники построились.
Аппель ввиду хорошей погоды был короток. До отбоя оставалось много времени. Мазур побрел в том направлении, куда днем двигался вольнонаемный с бензорезкой, и вышел к пожарному сараю. Капо пожарной команды гонял заключенных-пожарников, отрабатывая действия на быстроту.
Выкаченная из сарая машина стояла тут же. Красная, тупорылая, она напоминала броневик. Мазур бочком-бочком подбирался к двери гаража, чтобы разглядеть там бензорезку. В пожарном сарае был образцовый порядок. Пожарные принадлежности находились строго на своих местах.
Бензорезка — в дальнем углу.
Мазур старался догадаться, зачем ее таскали сегодня по территории. Потом решил, что лучше всего осторожно узнать это у капо. Тем более что капо пожарной команды был украинцем. Попав в плен при неудачном наступлении на Барвенковском выступе, он перешел в бандеровские части, но чем-то провинился перед хозяевами, и его отправили в Освенцим.
Когда занятия пожарников окончились, Мазур состроил рожу доходяги и обратился к капо по-украински.
Тот охотно заговорил с Мазуром, но сразу предупредил, что нищих он терпеть не может. Пересыпая свою речь матюками, он посоветовал Мазуру не тянуть долго и добровольно отправиться на люфт. Довольный своей остротой, капо долго и старательно смеялся.
Пропустив мимо ушей шутку капо, Мазур заметил:
— Сильная машина, — и кивнул на пожарный автомобиль, похожий на броневик.
Капо ухмыльнулся. Он был нетороплив и коренаст. Мазур подумал, что капо раза в три толще его.
Капо выкрикнул номер.
Узник подбежал и замер перед ним навытяжку.
Капо расстегнул верхнюю пуговицу куртки узника. У голого тела на гайтане висел маленький мешочек.
— Развяжи! — приказал капо.
— Господин капо…
— Развязывай!
Пальцы узника дрожали. Он никак не мог справиться с узлом.
— Ну!
Наконец мешочек был развязан. Узник вынул из него обмусоленный сухарик величиной с ноготь большого пальца.
— Раскусывай пополам! — приказал капо.
Сглотнув слюну, узник раскусил сухарик надвое.
— Давай сюда! По-братски надо делиться! — рассмеялся капо. — Пo-братски! На! — и капо протянул огрызок сухаря Мазуру. — Бери, дура!
Мазур схватил сухарик и запрятал его в карман, решив до конца сыграть роль доходяги, который ни за что не станет есть подачку тут же, а уйдет в укромное место и будет лакомиться вдосталь.
— Марш! — рявкнул капо узнику, а потом спросил Мазура: — Хорошая машина, говоришь?
— Сильная.
— Такая браму расшибет в щепки.
— Такая расшибет, — согласился Мазур. — Сильная машина, что броневик.
— Целый танк. Газанул — враз из лагеря вынесет.
Занятый мыслями о бензорезке, Мазур отвечал машинально:
— Пожалуй.
— Водить-то умеешь?
— Умею.
— Ловкий, я гляжу, — капо сплюнул. — Может, в мою команду хошь? А? У меня работенка-то полегче.
— Разве можно это сделать? — Мазур почувствовал подвох в вопросе, но в это время ему пришла в голову мысль о том, что бензорезку можно попробовать организовать. Стоит она в дальнем углу, заставлена всякими пожарными инструментами, а пока ее хватятся, нападут на верный след, беглецы будут далеко.
Капо прищурил глаз:
— Говорят, что можно. А?
— Может, и можно.
— Да ты подумай.
Голос капо звучал настойчиво.
«Надо кончать разговор», — решил Мазур.
— Ну, пошукай. Может, друзья какие есть.
— Нет.
— Глядя на тебя, можно сказать, годик здесь околачиваешься. Неужто дружков не завел?
— Спасибо за угощение, господин капо.
— Да ты подожди.
— Идти надо.
— Куда спешишь?
— Спасибо за угощение. — Мазур стал пятиться и, пробормотав на прощанье еще раз слова благодарности, ушел. Он направился к бараку, где жили пожарники, и разыскал того узника, у которого капо отобрал кусочек сухаря.
Вытащив из кармана огрызок, Мазур сунул его в руку товарища:
— Возьми. Не сердись.
Номер 189567 схватил кусочек сухаря и стал судорожно развязывать шнурок мешочка.
— Шляются всякие…
— Не злись.
— А я уж подумал, что ты тоже гад, как Жила.
— Капо Жилой зовут?
— Гадюка он ползучая. Чего с ним тебе было разговаривать? Беды на свою голову ищешь?
Эсэсовец и солдат остановились у края траншеи. Офицер подозвал форарбайтера:
— Номер 126326!
Йожеф выкрикнул номер.
Мазур застыл на мгновенье, услышав свой номер. Он увидел, как с его лопаты просыпалась подцепленная земля. Она была сухая и чуть пылила, падая обратно в траншею; желтый суглинок, который они перекапывали по нескольку раз, продлевая время работы.
Потом он разогнулся и, крепко сжав руками лопату, словно она была якорем спасения, бегом направился к форарбайтеру, рядом с которым стояли офицер и солдат. Продолжая сжимать в ладонях лопату, Мазур громко, как полагалось, повторил свой номер.