— В вашей гостинице? — переспросил Миронов, внимательно слушавший болтовню Левкович.
— У нас, как же!
Вечером того же дня в конторе гостиницы появились Миронов и Луганов. Их интересовали регистрационные книги постояльцев.
Через два часа напряженной работы внимание Миронова привлек некто Артур Владимирович Рыжиков тридцати трех лет, инженер-радист, который, как значилось в книге, прибыл из Таллина. В апреле он несколько дней прожил в гостинице. Как было указано в книге, в Крайск приезжал в командировку.
В ту же ночь в Таллин был направлен запрос о Рыжикове. А на следующее утро Луганову удалось, наконец, раздобыть образец почерка Ольги Николаевны Величко. Сомнения не было — странная запись на клочке бумаги была сделана ее рукой.
Продолжал Миронов, памятуя указания генерала, заниматься и Черняевым, тщательно изучая его окружение и образ жизни.
Полковник Скворецкий выделил в распоряжение Миронова толкового, энергичного сотрудника — Сергея Савельева.
Савельев, день спустя появившийся у Миронова, произвел на Андрея самое лучшее впечатление. Шел Савельеву двадцать четвертый год, но выглядел он совсем юнцом и многие в управлении — особенно девушки, машинистки, секретари, стенографистки — звали его просто Сереженька.
В органах КГБ Сергей работал всего второй год, но уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны: ему доводилось участвовать в нескольких сложных операциях, и действовал он каждый раз успешно.
Миронов не спеша, обстоятельно растолковал Савельеву задачу: не исключено, говорил он, что в окружение Черняева проникли люди, стремящиеся сыграть на его слабостях, скомпрометировать и затем воспользоваться этим в преступных целях. Чтобы в этом разобраться, надо присмотреться к Черняеву, к его знакомым.
— Понятно, товарищ майор, — кивнул внимательно слушавший Савельев.
— Растолковывать вам в деталях, как вести работу, думаю, нет нужды. Опыт у вас есть. О результатах будете докладывать каждый вечер, специальным рапортом. Вот, пожалуй, и все.
Едва Савельев успел уйти, как в кабинет Миронова ворвался Луганов. Не вошел, а именно ворвался.
— Вот, Андрей Иванович, телеграмма. Из Кисловодска. Читайте. Нет, вы только прочтите, Что они пишут!
Миронов взял телеграмму, развернул ее.
— Каково? — сказал Луганов. — Не при-ез-жа-ла!
— Н-да, — хмыкнул Миронов. — Закавыка!
Ответа из Кисловодска Андрей ждал с нетерпением. Правда, он не думал, что Ольга Величко-Черняева все еще там. На какие средства сможет она жить на курорте несколько месяцев? Но он полагал, что работники кисловодской милиции сообщат, когда она выехала, куда и, возможно, с кем. Все эти вопросы Луганов поставил в своем запросе. Но в телеграмме было сказано, что никто под фамилией Величко или Черняевой в Кисловодске не проживает, что вообще женщина с таким именем, отчеством и фамилией в течение текущего года в Кисловодске не проживала, ни в гостиницах, ни в санаториях не останавливалась.
«Как же так? — думал Миронов. — Ведь Черняев сам проводил ее на вокзал, усадил в поезд. Правда, прямых поездов до Кисловодска из Крайска нет, ехать надо с пересадкой. Значит, Величко по дороге сошла, не доехав до места? Но почему? Или и тут обман, и тут она не сказала Черняеву правду, поехав не в Кисловодск, а в другое место? Но зачем, с какой целью?»
— Андрей Иванович, а что будем делать со студентами?
— Со студентами? — спохватился Миронов.
Он взял телеграмму и перечитал то ее место, где говорилось, что в прошедшем и текущем годах в районе Бештау работало две геологические изыскательские партии. В одной из них разновременно проходило практику несколько студентов, в том числе и студенты из Ленинграда. Фамилии их были указаны. В самом Кисловодске и его окрестностях никаких геологических поисков не велось, и данными о пребывании здесь ленинградских студентов кисловодская милиция не располагала.
Внимательно перечитав эту часть телеграммы, Миронов глянул на Луганова.
— А что, Василий Николаевич, если вам слетать в Ленинград, поискать там автора письма, а с его помощью и Величко? Это будет надежнее, чем писать запросы…