Опытный глаз остеолога почти без труда различает особенности останков коровы, быка или вола, с точностью до нескольких месяцев определяет возраст животного. А затем, вооружившись первичными фактами, ученый пытается проникнуть в особенности хозяйственного уклада изучаемого народа. Вот кости, свидетельствующие об одной из разных стадий скотоводства, — они принадлежат преимущественно молодым животным. Вывод — скот в основном идет на мясо. Найденные останки становятся все крупнее, увеличивается и возраст их «владельцев» — и ученому ясно: человек начал использовать рогатый скот как тягловую силу. А когда исследователи замечают, что в раскопках начинают доминировать кости волов, они могут с уверенностью сказать, что человек начал искусственно совершенствовать тяговые и транспортные средства. Вол — сильное и спокойное животное — очень подходит на роль «движителя»…
Примерно о такой же истории развития повествуют остеологам и кости лошади. Дьяковской культуре сопутствуют кости маленьких лошадей, рост которых не превышал 130 сантиметров. Эти животные не годились ни для верховой езды, ни для работы в поле. Остеологи утверждают, что конина в те времена была одним из основных мясных продуктов питания.
Проходит время. Сравнение ранних памятников Дьяковской культуры и образцов, относящихся к более позднему периоду, показывает большие перемены в хозяйственном укладе Московской Руси. Все меньше лошадиных останков находят ученые, а те кости, что им попадаются, выглядят заметно крупнее. Что произошло? Очевидно, человек перестает употреблять мясо лошади в пищу, начинает тщательно отбирать наиболее крупные и выносливые экземпляры.
— С историей коневодства на Руси связана и еще одна археологическая находка, — рассказывает В. И. Цалкин. — В последние годы экспедиция профессора Руденко занималась раскопками скифских курганов на Алтае. Это небольшие погребенья, относящиеся примерно к первому тысячелетию нашей эры. В них похоронены представители местной родовой знати и простые скифы. Погребенья были сделаны в слое вечной мерзлоты. И в этом природном холодильнике прекрасно сохранились тела погребенных, дорогие ковры, ткани. Здесь же обнаружили и кости лошадей. В бедных погребеньях это были грубые маленькие животные. И совершенно неожиданно в могилах вождей глазам археологов открылись останки восточных скакунов, красавцев необычайно изысканных пропорций.
Следы точно такой же породы лошадей обнаружили археологи и в крымских погребеньях. И тут же возник вопрос: как могла попасть эта лошадь, родиной которой были, очевидно, Иран, Афганистан или одно из государств, располагавшихся на территории нашей Туркмении, как могла она попасть в Крым или на Алтай? Видимо, уже в те далекие времена между народами, жившими в разных концах материка, существовали торговые связи…
Торговые связи, экономика, хозяйственный уклад и природные условия — все эти картины давно прошедших времен оживают под пристальным взглядом исследователя. Многочисленные экспедиции института доставляют массу материалов, требующих тщательного лабораторного анализа, сопоставлений и обобщений.
Конечно, далеко не всякая посылка несет новое открытие. Вот и сегодняшняя, пришедшая из Теджен-Мургабского междуречья, видимо, не принесла неожиданностей. Ничего особенного — кости кулана, коз, коров, верблюдов и овец. Проанализировав образцы, ученый определяет: больше всего встретилось костей овец. И это понятно: в Средней Азии овце издавна отдавали предпочтение — ее можно было легко прокормить на открытых пастбищах в течение круглого года.
Подвергаются анализу останки верблюдов, кулана, свиней. Затем подводятся итоги. Хапусдепе — поселение людей, занимающихся земледелием и животноводством, главным образом овцеводством. Охота имела небольшое значение в хозяйстве, встретились кости только одного дикого животного — кулана.
Теперь эти данные будут подробно занесены на специальную карточку и… на очереди следующая посылка.
Так проходят будни остеолога. И, наблюдая за его работой, невольно вспоминаешь слова Герберта Уэллса: «Способность восстанавливать прошлое — одна из самых удивительных особенностей человеческого мозга. Интерес, с которым человечество следит за учеными, нащупывающими древние следы, похож на интерес человека, переворачивающего пожелтевшие страницы давно забытого дневника или записной книжки своей юности. Его юность оживает вновь, его вновь тревожат забытые волнения…» Казалось бы, тысячелетия отделяют нас от юности человечества и ничто уже не может возродить ее забытые приметы. А между тем это далеко не так — археологи всех специальностей воссоздают одну картину прошлых времен за другой.