«Быстрый, как тур», «сильный, как тур», «злой, как тур» — какими только эпитетами не награждали древние сказания могучее животное, некогда населявшее всю европейскую часть страны. Его контуры вырисовывали на рыцарских щитах и гербах, его рога украшали стены замков, свидетельствуя о мужестве хозяев, на него устраивали шумные охоты и как деликатес подавали его мясо на пирах.
Шли годы, и человек начал строить загоны, отлавливать и одомашнивать этого могучего зверя. В неволе животное мельчало, и к средним векам двухметровый гигант превратился в небольшую европейскую корову, ростом в холке не больше метра.
Не дожили до наших дней и дикие потомки этого «былинного зверя» — последний экземпляр первобытного быка был убит в 1627 году под Варшавой. Но история туров на этом не окончилась. По находкам костей, как по открытой книге, остеологи шаг за шагом проследили весь путь эволюции могучего животного. Их работа стала своего рода «маршрутной картой», пользуясь которой животноводы-селекционеры решили повернуть историю вспять.
Группа зарубежных ученых сделала попытку путем направленного отбора возродить замечательное животное. Скрещивая различные породы крупного рогатого скота, настойчиво подбирая признаки, наиболее характерные для туров, они в конце концов добились успеха. Выведенные ими новые породы животных внешне полностью походили на своего дикого предка. И эта работа, начало которой положило исследование «немых костей», стала не только большой сенсацией в мире науки, но и прекрасным примером новых методов выведения ценных пород скота…
Ничто не хранит тайны столь надежно, как время. Но человек сильнее его. Упорно познает он общие законы жизни, на тысячелетия углубляясь в свое прошлое. И то, что открывает ему история, он заставляет служить своим дням. А это значит — служить и будущему…
Кира СОШИНСКАЯ
ПОДВОДНЫЙ БЫК
Первой моей мыслью было: «Наверняка схвачу насморк».
Лодка, уменьшаясь на глазах, уносилась к темному отвесному лбу скалы. В лодке маленькие фигурки махали руками и, наверно, кричали мне что-то. Но ко мне все это имело уже самое отдаленное отношение.
Если бы я знала… Ну, так всегда говорится; если бы я знала… Тогда бы я, конечно, крепче держалась за лодку, а вернее всего, не полезла бы в воду, когда лодка застряла на очередном перекате. В конце концов Андрей даже крикнул мне, и, как всегда, не очень вежливо: «Куда полезла! Планшет промочишь!» Но тогда меня его окрик только разозлил. Ну, если бы он сказал, например, утонешь или простудишься, в общем если бы в его голосе прозвучало бы хоть какое-нибудь человеческое отношение ко мне. А то ведь единственное, о чем он беспокоился, — планшет.
В той же лодке у меня была масса возможностей промочить планшет и погубить наши драгоценные кроки. По дну переливалась вода, и мне порой казалось, что жестянка из-под тушенки приросла к моей руке. Зачерпываю, поднимаю, выливаю за борт. Зачерпываю, поднимаю, выливаю, зачерпываю, зачерпываю…
Грести мне мужчины не давали. И понятно. У лодки два весла — по веслу на человека. Ну, а с кем в паре посадишь меня? Еще поднять весло я могла, уронить в воду — тем более. А вот грести, хотя бы как Андрей (вот уж кого богатырем не назовешь), хоть умри, не получится. Так и получилось, что на веслах менялись две пары. Сначала Ким с Андреем, потом Седов и Руслан. Иван Никитич бессменно сидел за рулевым веслом. Он знал все перекаты, и, не будь его, мы бы давно засели намертво, если бы, конечно, раньше не стукнулись как следует об один из камней, все время выскакивающих из воды, словно рога очень злого и коварного подводного быка. Того громадного быка из сказки, который потонул здесь в незапамятные времена и с тех пор охраняет реку.
Как видите, роли были распределены так, что мне не оставалось ничего иного, как черпать холодную воду и беречь под ватником планшет с кроками.
На каждом перекате мужчины выскакивали в реку, сталкивали лодку с гальки, впрыгивали в нее, как только чувствовали, что дальше она пойдет своим ходом, и с удовольствием крыли реку на чем свет стоит. Но не последними словами. Оберегали мои чувства. Я не могу сказать, что у меня были какие-нибудь претензии к ним. Мы вместе работали, и коли я «полезла» в эту экспедицию, то, естественно, не для того, чтобы пользоваться преимуществами слабого пола. Но, понимаете, в жизни, даже в самой тяжелой и трудной, не перестают действовать законы человеческого общества. И вот по ним, по этим законам, я в несколько большей степени, чем, например, Руслан или тот же Андрей, имею право на внимание. Как-то это трудно объяснить. Сначала я говорю о том, что преимуществ не хотела и ими не пользовалась, а потом сворачиваю к тому, что все-таки на что-то такое неуловимое рассчитывала. Ну, вот такой случай: Мазепский перевал (название как раз для него подходящее), и было всем не очень легко. Утром я обнаружила, что мой рюкзак стал значительно легче. Я устроила допрос с пристрастием, в ходе которого оказалось, что банки со сгущенкой добровольно перекочевали в рюкзак к Киму. Ну, Киму пришлось расстаться с лишним весом, и банки я тащила дальше сама. Но не в этом дело. Киму (он об этом не знает) я осталась благодарна. Может, потому, что на это не рассчитывала, а может, и, наоборот, потому, что знала, что каждый в экспедиции мог такое сделать. Кроме, конечно, Андрея. Бывают же такие хладнокровные ребята, с детства надевшие на себя тогу будущей учености и совершенно не замечающие окружающих. Я бы его не назвала сухарем — а вот чего-то очень важного, именно в отношении к людям, в нем не хватает. Он бы лишний вес, если к тому нет экспедиционной необходимости, не потянул бы. И когда я в воду прыгнула, он подумал вовсе не обо мне, а о кроках. Как будто я не понимаю их важности.