— Спустился в «бочку» я, потом Седов. Нам тоже показалась очень странной эта пещера, — продолжал Руслан. — Я сделал несколько шагов за задние «колодцы» и посветил фонарем на «потолок». И увидел на нем явные отпечатки пластин. Чешуйчатых пластин. И тогда-то мне пришла в голову мысль, что это все очень похоже на то, что мы находимся внутри ископаемого ящера. И даже больше того, внутри брахиозавра. Это могло быть и шуткой природы, но все-таки я сразу сказал о моем подозрение Седову и Киму, и мы принялись шарить фонарями по стенам. И везде, понимаешь, везде стена казалась чешуйчатой кожей ящера.
— А я тогда сказал, — перебил Руслана Ким. — Все это, конечно, невероятно, но возможно. Вспомните Помпею. Седов тогда говорит: «А при чем здесь Помпея?» — «А при том, — говорю, — что этот холм образовался из вулканического пепла. Только весьма давно. Возможно, в юрском периоде. Тогда здесь и было извержение вулкана. А если раскаленный пепел засыпал какие-то живые существа, то могло получиться как в Помпее. Там же нашли в окаменевшем пепле полости, которые точно повторяли форму погибших под пеплом людей». — «Но ведь Помпея погибла недавно, а тут миллионы лет», — говорит Седов. И все-таки что-то запало ему в душу. А уж про Руслана и говорить нечего.
— Поползли мы обратно, из пещеры. Все сходится, — вмешался Руслан.
Им всем хотелось очень рассказать мне о своих приключениях во всех подробностях. Только Седов сдерживался и давал возможность выговориться ребятам.
— Четыре колодца — ноги. «Бочка» — туловище. А наклонный ход — длинная шея. Вот только нет головы. А когда ты соскочила с камня, я понял, что ты и сидела на «голове». Нам повезло, что оползень свежий и все эти миллионы лет ящер был закупорен… А Кира сидела в брахиозавре и искала романтику.
Руслан с любовью взглянул на голову, лежавшую посреди поляны на одеяле.
— Да, придется нам задержаться, — сказал, наконец, Седов. — А тебе, Ким, с Иван Никитичем махнуть до Улятая. Мы тут покопаемся не спеша и присмотрим за зверем. Может, в массиве и еще кто скрывается.
— Разумеется. Там в отверстии еще полость виднеется. Узкая. Похоже на крыло птеранодона.
— Ну уж это ты загнул, Руслан. Так или иначе, собирайтесь. И голову захватите. А то без нее никто вам не поверит… Хотя, — Седов хитро улыбнулся, — я бы на месте начальства и с головой не поверил…
Фрэнк БАК
ПРИМАНКА ДЛЯ ТИГРА
Рассказ Ф. Бака был напечатан в журнале «30 дней» в 1928 году.
Рисунок П. ПАВЛИНОВАГлаза Джонсона были серьезны, немного печальны, когда он посмотрел вслед пробежавшей мимо рыжей собаке.
— Фрэнк, — сказал он, — приезжай ко мне на плантацию, и мы вместе поймаем тигра.
Мы сидели на террасе клуба в гавани Сингапура и смотрели, как в гавань, совсем близко от террасы, входил торговый пароход с грузом австралийских овец — Быть может, эта собачонка напомнила тебе тигра? — спросил я.
— Верно. И если ты хочешь поймать тигра живым… — Джонсон вынул портсигар, взял две сигареты и одну протянул мне. — Ты знаешь Дика Скотта? Так вот, у него двое детей, и он решил завести для них собаку. В последний раз из отпуска он вернулся с сильным серым эльзасцем, худым, как волк. Они назвали его Бинджи. Он оказался чудесным псом — прекрасный сторож, преданный хозяину, и хороший друг детей.
— Ты говоришь о нем в прошедшем времени, — заметил я.
Глаза Джонсона перенеслись на входивший в гавань пароход.
— Да, — сказал он, — глядя вот на этот пароход, и я хочу рассказать тебе об этом… Овец после доставки сюда откармливают на пастбищах неподалеку от плантации, где работает Дик. Однажды ночью в стаде произошел большой переполох, а на следующее утро нашли на земле шесть овец: у каждой было перервано горло.
— Бинджи?
— Да, он. Цепь была порвана, морда у Бинджи вся в клочьях шерсти и следах крови. Не оставалось никаких сомнений. Его стали сажать по ночам на такую цепь, что она могла бы удержать и леопарда. Но Бинджи был сильный пес и уже отведал крови. Вскоре он сорвался и с этой цепи, и двенадцать овец поплатились жизнью Для Дика это явилось последним испытанием. Он решил: нельзя держать собаку-убийцу, и привел Бинджи сюда, в клуб. В тот же день, войдя в бар, я увидел Дика с собакой, свернувшейся калачиком у его ног. Пес действительно был замечательный, мне он страшно понравился. «Можешь взять его себе, если хочешь, — сказал Дик. — Он убийца. Я заплатил уже за восемнадцать овец, которых он задушил, и больше платить не намерен». Конечно, мне тоже не нужна была такая собака. Но я вспомнил кое-что… «Хорошо, — сказал я. — Возьму его».