— Прекрасная ночь…
— Да…
Почему вид кошки, которая при их приближении скрылась в подвал, заставил его нахмуриться?
Кухонный будильник на письменном столе показывал семь.
— Эмма, положите еще одно яйцо в кастрюльку.
Министр вышел из спальни. Он был стар, тщедушен и неопрятен. Секретарша вынула яйцо из ящика стола.
— И соль, не забудьте соль, — сказал министр и объяснил на плохом английском: — Тогда скорлупа не лопнет. Садитесь, мой друг. Чувствуйте себя как дома. Эмма, вы можете идти.
Рзвен сел, глядя на грудь министру. Он думал: «Я ей дам три минуты, чтобы она отошла подальше». Он продолжал смотреть на грудь министра: «Сюда я выстрелю». Он опустил воротник пальто и с горькой яростью увидел, как старик отвернулся oт его заячьей губы…
— Погляди, — сказала она, — снег идет.
Когда они переезжали мост, несколько больших хлопьев проплыли за окном, падая, как клочки бумаги, в темную Темзу.
— Я счастлив, пока мы вместе, — сказал он.
— Мы завтра увидимся, Джимми, — она всегда колебалась, прежде чем назвать его по имени. Это было глупое имя для человека такого роста и веса.
— Ужасно, если бы сейчас была война, — произнесла она.
— Войны не будет.
— Прошлая началась с убийства…
— Энн, — спросил он, — мы поженимся после рождества, правда?
— У нас нету ни пенни, — ответила она. — Ты же знаешь.
— Я получу повышение.
— Ты опоздаешь на дежурство.
— Черт с ним. Ты меня не любишь.
— Ни гроша, дорогой, — засмеялась она и пошла по улице к дому № 54, молясь о том, чтобы достать денег… Навстречу шел человек. Ему было холодно и неуютно в черном пальто. У него была заячья губа. «Бедняга», — подумала ока и забыла о нем…
Ю. ЦУРКОВ
ЛАБИРИНТ
Руднев увидел яркую вспышку. Ни грохота взрыва, ни громадного холодно-синего вихря пламени, ни своего падения в колодец он уже не помнил. Упал он на пологий откос свеженасыпанной земли и покатился. Это смягчило удар.
Сознание вернулось не сразу. Сначала боль в левой руке и ноге. Особенно в ноге. Затем голова прояснилась.
— Где я? Что случилось?..
Светящаяся груда породы напомнила о вспышке, о подземелье.
— Я нес баллон резака… после ремонта… Цел ли корабль?
Руднев рывком сел.
— Сколько я пролежал?
Часы стояли. Руднев осмотрел скафандр. Цел. Проверил приборы. Все в порядке. Включил вызов корабля — ответа нет. Контрольная лампочка не светится. Осмотрел еще раз — так и есть, трещина в нижней части блока. Что же сохранилось? Фонарь горит, но трубки от термосов с пищей не подаются.
И тут он окончательно пришел в себя.
Корабля-то рядом нет! И как его найти, когда связь прервана, локатор бездействует? Он не может обнаружить корабль, но ведь они-то могут помочь ему, Рудневу. Конечно, Егор и Андрей ищут его. А он? Будет ждать? Нет! Он найдет «Прометей»!
Все тело ныло и болело. Особенно левая нога, немного выше голеностопного сустава. Руднев еще раз внимательно осмотрел скафандр. Ага, вот! В том месте, где болела нога, обнаружил свежезатянувшуюся пробоину. Это высокоэластичная самозатягивающаяся пластмасса закрыла рану. Ученые и инженеры долго бились над ее получением, и Борис уже четвертый, кому она спасла жизнь. Отверстие в скафандре было небольшое. Очевидно, ушиб с ожогом. Размышляя так, Борис старательно помассировал ногу, затем попытался встать. Ходить можно!
Он осмотрелся. В неверном, мерцающем холодно-голубоватом свете видны были груды породы, крутая осыпь, из которой торчало что-то темное. Подняв глаза, Борис увидел в потолке пещеры круглое отверстие — оттуда он свалился. До колодца метра три-четыре. Не дотянуться. Хотя можно подсыпать земли.
«Ее более чем достаточно», — усмехнулся Борис. А не приведут ли туда, в верхний этаж, вот эти два отверстия в стенках пещеры, слева и справа? Больше в пещере ничего примечательного не было.
Во время осмотра Борис, любивший порядок и последовательность, выработал план дальнейших действий: помощи не ждать, искать корабль самому; осмотреть, куда ведут левый и правый тоннели: если не в верхний этаж, насыпать горку и добираться до отверстия в потолке. Кислорода, энергии и пищи хватит.
«Главное — спокойствие», — решил Руднев. Он действительно не волновался. Его успокаивала мысль о близости корабля.
Но что это такое — темное и круглое? Борис, осыпая струйки голубоватой земли, добрался до цели и осветил ее фонарем. Баллон! Значит, при взрыве он не выпустил его, даже потеряв сознание. Баллон выскользнул из его рук, очевидно, при ударе о землю. Руднев откопал баллон. От него тянулись шланги: один — оборван, а на втором висел помятый резак. Лафет и упор потерялись. Они остались, наверное, в той пещере, у корабля. Борис повернул вентиль. Поднялось взвихренное облачко пыли. Борис нажал кнопку на рукоятке резака, ослепительное пламя ударило из наконечника. В его ярком свете померкло мерцание породы. Борис ощутил прилив энергии и невольно выпрямился, расправил грудь; привычная обстановка подействовала успокаивающе, вдохнула новые силы.
Борис тотчас выключил резак, экономя драгоценный кислород. Он еще пригодится.
Через несколько минут, когда глаза вновь привыкли к полутьме и стали различать очертания подземелья, Руднев оставил баллон у подножия горки, возвышавшейся посреди пещеры, и двинулся в правый тоннель. Тот шел немного наклонно, но через каких-нибудь сто — сто пятьдесят метров круто повернул вниз. Борис попал в небольшой зал, где сходились еще три тоннеля. Надо было, конечно, их осмотреть, но и заблудиться в них нетрудно. Борис понял это еще тогда, когда встретилось первое ответвление, и он решил идти вдоль правой стенки, сворачивая во все проходы, отходящие вправо. Это давало ему возможность вернуться назад, придерживаясь левой стенки, поворачивая только в проходы и тоннели, отходящие влево. Такое правило мог применить и Тезей вместо нити, данной ему Ариадной. Оно гарантировало выход из любого лабиринта.
«Из конечного лабиринта, — тут же услужливо подсказала мысль. — А где конец у этого? У расплавленной мантии?»
Быстро насыпав горку земли у входа в тоннель, по которому пришел, Руднев осмотрел ходы. Все они на расстоянии тридцати-пятидесяти метров шли наклонно вниз, и Руднев повернул обратно, к «центральной» пещере, к баллону.
Осмотр левого тоннеля тоже не дал ничего утешительного.
Пришлось наращивать горку в центре, добираясь до дыры в своде. Это не так-то просто. Не в чем было носить землю, нечем копать. А породы предстояло перенести немало — несколько кубометров. Не горстями же! Хорошо, что у блока удалось снять крышку — получилась лопатка, вернее лопаточка.
Борис стиснул зубы. Он все равно насыплет эту проклятую гору! Хотя бы просто руками.
Начало было обнадеживающим. Однако перенесенное дало себя знать. Вскоре заболела спина, а затем и нога.
Руднев не ощущал хода времени. Он упрямо таскал и таскал землю.
Что сейчас делают ребята? Не пострадал ли «Прометей»? Взрыв был, пожалуй, не очень сильный… наверно, беспокоятся и передали наверх, что его нет… Жена с Борькой тоже в тревоге…
Ребята у него над головой, он к ним доберется! Это ничего, что ноги спотыкаются, это ничего. А до дыры в потолке осталось метра полтора.
Борис, спотыкаясь, таскал землю. Вскоре ему удалось отвалить большой кусок породы и затащить глыбу наверх. Встав на нее, он осветил отверстие.
Да, ему здорово не повезло. Это был тоннель вверх метра два в диаметре. Борис так и думал, но вот толщина свода, сквозь который он провалился… Верхнего края не видно. Колодец цилиндрический, почти правильной формы. Порода в свете фонаря была ясно видна метров на пять-шесть, дальше все сливалось.