Мыколе стало жаль дельфинов. Бедняги! Они были такие игривые, забавные, совсем веселые черненькие свинки. Не хотелось причинять им боль. Гораздо приятнее было бы поиграть с ними в пятнашки.
И разве это не было предательством? Когда они доверчиво шли на шум винтов, в них начинали палить. Словно бы подозвали симпатичного пса, но, едва лишь тот, улыбаясь и виляя всем телом, кинулся бы к вам, вы вдруг ни с того ни с сего больно пнули бы его ногой.
А загон в воде — это было совсем нехорошо. Дельфинам, наверное, тоже хотелось поиграть в воде с кухарями.
3И Володька после загона был в плохом настроении. Хмурился, молчал.
Однако долго молчать было не в его характере. Устраиваясь спать в каморе, где они ночевали с Мыколой, Володька отрывисто сказал:
— Рыба глупа, дельфин умница. Почему?
Мыкола не знал.
— Мог бы догадаться. Не в Гайвороне своем живешь, дельфин всегда перед глазами. Ответь: почему он перед глазами?
Мыкола продолжал молчать.
— Пароходы сопровождает, прыгает, кувыркается, всячески себя выказывает. Или кинется на пляж, курортников из воды погонит. Для смеху, конечно. Ну, смекаешь, нет?
Это была обычная манера Володьки. Когда Мыкола стал чувствовать себя совершенным дураком, друг его соблаговолил перейти к пояснениям. Оглянулся, понизил голос:
— Весть подает!
— Яку весть? — тоже оглянувшись, спросил Мыкола.
— Я, мол, человеком был.
— Брэшэш!
— Стану я брехать! Дельфин же вроде оборотня. Слыхал про Атлантиду?
Но и про Атлантиду Мыкола не слыхал.
Был, оказывается, такой остров, очень большой, с красивыми городами, башнями, лесами и реками, но затонул от землетрясения, как тонут корабли в бурю.
Однако население, по словам Володьки, успело загодя подготовиться. Ученые были там очень умные, даже предсказали срок — через столько-то лет остров потонет. И жители начали тренироваться. Подолгу сидели под водой в бассейнах и ваннах — сначала по одной минуте, потом дольше и дольше. Также приучили себя есть сырую рыбу и водоросли — хоть и противно, а надо! В общем постепенно переходили на подводное довольствие. Ну, плавали, конечно, классно, об этом нечего и говорить. И когда, наконец, тряхнуло их, согласно предсказанию, то были уже вполне подготовленные: полурыбы-полулюди. Вильнули плавниками и поплыли себе в разные стороны.
Мыкола сидел потрясенный.
— А мы з тобой в сети их!
— Да, некрасиво, брат. Но ты не перебивай! Не лезь поперед батьки в пекло. Я все голову над прыжками их ломаю. Что бы эти прыжки означали? Может, код? Видел, как глухонемые на пальцах разговаривают? И тут вроде бы так. Скажем: два прыжка в одну сторону это «здравствуй», три в другую — «прощай». Или еще как-нибудь иначе.
Лицо его приняло выражение, какое бывает у кошки, когда та сидит на подоконнике, а под самым носом ее за стеклом безнаказанно охальничают воробьи. Он вздохнул.
— А может, на ученого выучиться, — неожиданно сказал он, — на такого, который по рыбам? Я бы подразобрался тогда в этом коде. И потом двустороннюю связь между людьми и дельфинами! Они нам прыжками, а мы им флажками. Здорово, да? Но только чтобы окончательно считать дельфинов морскими людьми и в сети или из ружей — ни-ни! Чтобы уважать их и учить всему! Пусть помогают вместо водолазов, клады затонувшие ищут. Они бы с дорогой душой, я уверен…
Вообще Володька был выдумщик, беспокойный и непоседливый. Буквально разрывался между различными замыслами, которые роились в его круглой, наголо стриженной голове.
Однажды он простудился и с завязанным горлом сидел дома. Вернувшись с моря, Мыкола застал друга над картой обоих полушарий, вырванной из учебника. Чихая и кашляя, тот измерял на ней что-то циркулем, потом с глубокомысленным видом записывал на бумажке.
— Кныжкы рвэш? Маты будэ быты! — предостерег Мыкола.
Но Володька только дернул плечом. Потом прохрипел с натугой:
— Мыс Бурь. Мыс Горн. Красиво, да? — Сверился с бумажкой. — Тристан да Кунья. Тринидад. Море Кораллов. Пролив Магеллана. Бискайя! Гавайя!.. Ну, что молчишь? Конечно, ты гайворонский, лучше Черного моря ничего не видел.
— А лучше его и нет ничего.
Но моря Кораллов Володьке показалось мало. На ходу, без малейшего усилия, он придумал еще какие-то Гриппозные острова. Необыкновенное название дали им будто бы из-за очень плохого климата. Там, по словам Володьки, чихают все, даже капитаны дальнего плавания. Столица островов так и называется — Ангиния. А неподалеку располагается архипелаг Кашля. Он почти не исследован — сплошные болота. В общем Гавайи, ясно, получше.