Выбрать главу

Только Костя Слезкин не думает о соперниках. Они — не его забота. Его забота — бежать за великим стайером, выше бедро, сильнее работать руками.

Они входят в поворот, и Костя краем глаза видит основную группу, которую возглавили Перевозников и Кибальник. Прикинул расстояние, и ему показалось, что разрыв сокращается слишком быстро. Так не предусмотрено. Но, может, ему только кажется.

Нет, не кажется. Загудел стадион. «Ясень, Ясень!» — это возгласы для них с Пожилковым. Костя тут ни при чем, он пешка в ферзевой атаке.

…Великий стайер загребает воздух растопыренной пятерней. Это знак: внимание, будет спурт.

Ни к чему бы это Косте Слезкину, тяжеловато, но он постарается.

Пожилков мощно набирает, набирает, набирает скорость. Костя не отстает.

— Ясень, Ясень, Ясень! — орут им с трибун. Здесь, ей-богу, пол-Ясеня!

Противники приняли вызов и прибавили темп. Перевозников и Кибальник оторвались от основной группы, и теперь между ними и лидерами метров пятьдесят.

Пожилков снова загребает воздух растопыренной пятерней — спурт!

— Спурт!

У Кости аж в глазах зарябило.

Но их достают.

Спурт!

Положение стабилизируется. С первого ряда трибун машут белым платком. Все в порядке.

Но Костя чувствует, как свинцом наливаются его ноги.

…Шестой круг. Долго, бесконечно долго тянется этот шестой. Костя Слезкин уже не знает, как идут их дела: хорошо, плохо? Его легкие готовы разорваться от недостатка кислорода. Перед глазами плывут фиолетовые круги. Веки отяжелели. Лицо заливает потом. Небо, земля, трибуны — все валится в кучу.

А солнце палит, как сумасшедшее.

Косте становится все на свете безразлично, и он бежит по инерции.

Почти в каждом трудном соревновании наступает момент, когда бежать нет больше мочи, и тогда усилием воли человек заставляет служить усталое тело, возможности которого далеко не исчерпаны.

Но для этого нужно выйти на старт с лютой решимостью победить и с верой в самого себя.

А Костя Слезкин? Он обещал выступить и выступил. Он обещал постараться и постарался. Прийти первым, вторым, третьим — этого он не обещал. Он марафонец, но у него слабые мышцы живота. Он займется тяжелой атлетикой, есть десятки упражнений для брюшного пресса… Пятикилометровая дистанция не для него.

Пожилков? Он, по всему видно, в порядке. Надо думать… Костя Слезкин не понадобится великому стайеру. Он и так победит. Это он с перепугу взял в забег Костю, на всякий случай, чтобы подкинуть на «зубок» другим, а пока они будут грызть, самому отбросить всех.

Расчет его точен. Он и без Кости обойдется. А не обойдется, так это его забота. Кто он Косте Слезкину? Никто. У Кости своя забота. Он марафонец.

И Костя перестает стараться. Сквозь фиолетовые круги он видит спину великого стайера: она медленно уходит вперед.

Зрители на трибунах надрываются. Ясеньцы кричат: «Костя, Костя, Костя!» И Костя Слезкин понимает почему: его настигают те, задние, Перевозников и Кибальник.

Косте безразлично. Каждый шаг по твердой, как асфальт, дорожке отдается в теле.

…Но он, конечно, добежит до финиша, он всегда добегает.

— У-э-э-э!.. — ревет стадион.

— Костя, Костя, Костя!

А потом:

— Ясень, Ясень, Ясень!

Костя поднимает от земли глаза. И вдруг фиолетовые круги исчезают.

— Ясень, Ясень!..

— Пе-ре-воз-ни-ков!..

Костя оторопело смотрит вперед.

Спина великого стайера больше не удаляется,

не уходит вперед,

не уходит,

приближается…

И не потому, что Костя Слезкин побежал быстрее, нет.

Великий стайер явно замедлил бег.

«Сдал!»

«Неужели?»

«Ну, темп же!»

— Пе-ре-воз-ни-ков!..

— Ясень, Ясень, Ясень!

Костя быстро оглянулся и увидел невдалеке открытый рот и напряженно выпученные глаза Перевозникова. Он и Пожилков — они как бы с двух сторон подступаются к Косте Слезкину, Кибальник отстал.

До финиша полкруга.

Пожилков снова в полутора метрах впереди Кости Слезкина. Как раньше. Но вдруг он отворачивает от бровки. Он бежит рядом. Плечом к плечу. Костя видит его профиль, бесстрастный, как профиль слепка.

И тут Костя услышал его хриплое, прерывистое:

— Возьми себя в руки, старик! Трус, дерьмо, марш!

И рванулся грудью вперед, наискосок к бровке.

И тогда Костя Слезкин вырвался вслед за ним. Но было уже поздно.

Они опоздали совсем не намного, может, на какую-то долю секунды — Перевозников и Кибальник, который за это время подтянулся, уже обходили их с большой скоростью.

У самого финиша завязалась отчаянная борьба. Но было поздно. Великому стайеру едва удалось обойти Кибальника и финишировать вторым.

Костя Слезкин пришел четвертым.

Он бросился было к Пожилкову, еще не зная, что скажет, но тот отвернулся от него и, покачиваясь, пошел в другую сторону.

Потом объявили результаты, и первым к Косте Слезкину подлетел Перевозников.

— Ты кто, откуда взялся?

— Да поди ты! — в отчаянии огрызнулся Костя.

— Брось, ты же чудо!

— Что?

И только тут до Кости дошло: это невероятно, но он, Костя Слезкин, марафонец, уложился в норматив мастера спорта СССР! В беге на пять тысяч метров.

Поздно вечером он, наконец, решился позвонить великому стайеру домой.

— Тебе чего? — буркнул тот.

— Я хотел сказать спасибо.

— Ладно, гуляй.

Но трубку не повесил.

Кто-то остановился за дверью телефонной будки в ожидании, и Костя полуобернулся.

— Хочешь что-нибудь спросить? — сказал Пожилков.

— Да, — Костя потрогал цепь, которой была прикована трубка к аппарату. — Я хотел спросить: почему вы тогда поехали за мной на машине с киноаппаратом, почему именно за мной?

— Ищешь чью-то личную заинтересованность?

— Нет.

— Тактики, стратеги попросили. Они никак не могли понять, что с тобой происходит. Ясно?

— Ясно.

— Что еще?

— Все.

И снова не повесил трубку.

— А что же мне дальше? — спросил Костя, помолчав.

— Гулять.

— Ну, я пошел, — сказал Костя, — еще раз спасибо.

— Пока не за что. Пока что бегать ты не умеешь. Пока ты еще пустое место на дорожке. Ты еще физкультурник, черт тебя подери, а не спортсмен.

— Может быть, — сказал Костя.

— Опять лезешь в бутылку?!

— Да.

— Но все равно мне от тебя теперь некуда деться. Надо хоть как-нибудь компенсировать ущерб. Говорят, каждому надлежит кого-то выучить. Будешь моим учеником. Первым.

— Буду. Когда?

— Вчера.

Костя тихонько повесил трубку на рычаг и вышел из парной кабины телефона-автомата. «Уф!»

Теперь можно было радоваться.

— Ну и человек, — сказал он поджидавшему очередь, — заноза!

Тот пожал плечами.

— Да не о тебе речь, парень, — сказал Костя, — так что возьми себя в руки, старик.

Клиффорд Саймак

ДЕНЕЖНОЕ ДЕРЕВО

Фантастический рассказ

Рисунки Г. КОВАНОВА

1

Чак Дойл шел вдоль высокой кирпичной стены, отделявшей городской дом Дж. Говарда Меткалфа от вульгарного окружения, когда увидел, как через стену перелетела двадцатидолларовая бумажка. Учтите, что Дойл не из тех, кто хлопает ушами — он себе клыки обломал в этом грубом мире. И хоть никто не скажет, что Дойл очень вдумчив, дураком его тоже считать не стоит. Поэтому не удивительно, что, увидев деньги посреди улицы, он их очень быстро подбирает.

Он оглянулся, чтобы проверить, не следит ли за ним кто-нибудь. Может, кто решил подшутить таким образом или, что еще хуже, присвоить деньги?

Но вряд ли за ним следили — в этой части города каждый занимался своим делом и принимал все меры к тому, чтобы остальные занимались тем же, что достигалось в большинстве случаев высокими стенами. И улица, на которой Дойл намеревался присвоить банкноту, была, по совести говоря, даже не улицей, а глухим переулком, отделяющим кирпичный забор резиденции Меткалфа от изгороди банкира Дж. С. Грегга. Дойл поставил там свою машину, потому что на бульваре, куда выходили фасады домов, не было стоянки.