В дверях стоял мужчина в нижнем белье. Он был высок и мускулист. Он возвышался над Дойлом по крайней мере на фут. Из-за его плеча выглядывала женщина.
— Что здесь происходит? — спросил мужчина. — Мы слышали, как кричала женщина.
— Мышку увидела, — сказал Дойл. Мужчина не спускал с него глаз.
— Большую мышку, — уточнил Дойл. — Может быть, даже крысу.
— А вы, мистер… с вами что случилось? Где это вы так рубаху порвали?
— В карты играл, — сказал Дойл и попытался захлопнуть дверь.
Но мужчина распахнул ее еще шире и вошел в комнату.
— Если не имеете ничего против, я бы взглянул… — сказал он.
С замирающим чувством в желудке Дойл вспомнил о ролле.
Он обернулся. Но роллы не было.
Открылась дверь спальни, и вышла Мейбл. Она была холодна, как лед.
— Вы здесь живете, леди? — спросил мужчина в исподнем.
— Да, она здесь живет, — сказала женщина, оставшаяся в дверях. — Я ее часто вижу в коридоре.
— Этот парень к вам пристает?
— Ни в коем случае, — сказала Мейбл. — Это мой друг.
Мужчина обернулся к Дойлу..
— Ты весь в крови, — сказал он.
— Что делать… — сказал Дойл. — Всегда из меня кровь идет.
Женщина потянула мужчину за рукав. Мейбл сказала:
— Уверяю вас, ничего не произошло.
— Пошли, милый, — настаивала женщина, продолжая тянуть его за рукав. — Они в нас не нуждаются.
Мужчина с неохотой ушел.
Дойл захлопнул дверь и запер ее.
— Черт возьми, — сказал он, — нам придется отсюда сматываться. Он будет думать об этом, потом позвонит в полицию, они явятся и нас заберут…
— Мы ничего не сделали, Чак, — сказала Мейбл.
— Может, и не сделали. Но я полицию не люблю. Не хочу отвечать на вопросы.
Она подошла к нему ближе.
— Он прав, ты весь в крови, — сказала она. И руки и рубашка.
— И нога тоже, — сказал он. — Это меня ролла обработал.
Ролла вышел из-за кресла.
НЕ ХОТЕЛ НЕДОРАЗУМЕНИЙ, ВСЕГДА ПРЯЧУСЬ ОТ НЕЗНАКОМЫХ.
— Вот так он и говорит, — сказал Дойл, не скрывая восторга.
— Что это? — спросила Мейбл, отходя на два шага.
Я РОЛЛА.
— Мы встретились под денежным деревом, — сказал Дойл. — Малость повздорили. Он имеет какое-то отношение к дереву — то ли стережет его, то ли еще что.
— Ты денег достал?
— Немного. Понимаешь, этот ролла…
ГОЛОДЕН, —
изобразил ролла.
— Иди сюда, — сказала Мейбл, — я тебя перевяжу.
— Да ты что, не хочешь послушать?..
— Не очень. Ты снова попал в неприятность. Мне кажется, что ты нарочно попадаешь в неприятности.
Она повела его в ванную.
— Сядь на край ванны, — сказала она.
Ролла подошел к двери и остановился.
У ВАС НЕТ НИКАКОЙ ПИЩИ? —
спросил он.
— О боже мой! — воскликнула Мейбл. — А что вы хотите?
ФРУКТЫ, ОВОЩИ.
— Там в кухне на столе есть фрукты. Вам показать?
САМ НАЙДУ, —
заявил ролла и исчез.
— Не пойму этого коротышку, — сказала Мейбл. — Сначала он тебя искусал, а теперь лучший друг.
— Я его пристукнул пару раз, — ответил Дойл. — Научил себя уважать.
— И он еще умирает с голоду, — заметила Мейбл с осуждением. — Да сядь ты на край ванны. Я тебя обмою.
Он сел, а она забралась в аптечку, достала бутылку с чем-то коричневым, бутылочку спирта, вату и бинт. Она встала на колени и закатала штанину Дойла.
— Плохо, — сказала она.
— Это он зубами до меня добрался, — сказал Дойл.
— Надо пойти к доктору, Чак, — сказала Мейбл. — Можешь схватить заражение крови. У него, может быть, грязные зубы.
— Доктор будет задавать много вопросов. У меня и без него хватит неприятностей.
— Чак, а что это такое?
— Это ролла.
— А почему его зовут ролла?
— Не знаю. Зовут, и все.
— А чего ты тогда притащил его с собой?
— Он стоит не меньше миллиона. Его можно продать в цирк или зоопарк. Даже могу сам выступать с ним в ночном клубе. Показывать, как он говорит, и вообще.
Она быстро и умело промыла ему раны.
— И еще вот почему я его сюда притащил, — сказал Дойл. — Меткалф у меня в руках. Я знаю кое-что такое… У хменя теперь ролла, а ролла связан как-то с этими денежными деревьями.
— Ты теперь что, о шантаже заговорил?
— Ни в коем случае! Я в жизни никого не шантажировал. Просто небольшое дельце между мной и Меткалфом. Может быть, в благодарность за то, что я держу язык за зубами, он даст мне одно из своих денежных деревьев.
— Но ты же сам говоришь, что там всего одно денежное дерево.
— Это я одно видел. Но там темно, и, может быть, еще были. Ты понимаешь, такой человек, как Меткалф, никогда не удовлетворится одним денежным деревом. Если у него есть одно, он еще себе вырастит. Могу поспорить на что угодно, у него есть двадцатидолларовые деревья, и пятидесятидолларовые деревья, и, может быть, даже стодолларовые деревья.
Он вздохнул: «Хотел бы я провести хотя бы пять минут под стодолларовым деревом! Я бы на всю жизнь себя обеспечил. Я бы двумя руками рвал».
— Сними рубашку, — сказала Мейбл. — Мне нужно добраться до царапин.
Дойл стащил рубашку, через голову.
— Знаешь что, — сказал он, — могу поклясться, что не только у Меткалфа есть денежные деревья. У всех богачей есть. Они, наверно, объединились в секретное общество и поклялись никогда об этом не болтать. Я не удивляюсь, что все деньги идут оттуда. Может быть, правительство вовсе не печатает никаких денег, а только говорит, что печатает…
— Замолчи, — скомандовала Мейбл, — и не дергайся.
Она наклеивала пластырь ему на грудь.
— Что ты собираешься делать с роллой? — спросила она.
— Мы его положим в машину и отвезем к Меткалфу. Ты останешься в машине с роллой и, если что-нибудь будет не так, уедешь. Пока ролла у нас — Меткалф под прицелом.
— Ты с ума сошел! Чтобы я осталась один на один с этой штукой! После всего, что она с тобой наделала.
— Возьмешь палку, и, если он чего-нибудь, ты его палкой.
— Ничего подобного, — сказала Мейбл. — Я с ним не останусь.
— Хорошо, — сказал Дойл, — мы его положим в багажник. Завернем в одеяло, чтобы не ушибся. Может, даже лучше, если он будет заперт.
Мейбл покачала головой.
— Надеюсь, что ты прав, Чак. И надеюсь, что мы не попадем в неприятности.
— И не думай об этом, — ответил Дойл. — Давай двигаться отсюда. Нам нужно выбраться, пока этот бездельник не догадался позвонить в полицию.
В дверях появился ролла, поглаживая себя по животу.
БЕЗДЕЛЬНИК, — спросил он. — ЧТО ЭТО?
— О господи, — сказал Дойл, — как я ему объясню?
БЕЗДЕЛЬНИК — ЭТО ПОДОНОК?
— В этом-что-то есть, — согласился Дойл. — Бездельник— это похоже на подонка.
МЕТКАЛФ СКАЗАЛ: ВСЕ ДРУГИЕ ЛЮДИ — ПОДОНКИ.
— Знаешь, что я тебе скажу, Меткалф в чем-то прав, — сказал Дойл.
ПОДОНОК — ЗНАЧИТ ЧЕЛОВЕК БЕЗ ДЕНЕГ.
— Никогда не слышал такой формулировки, — сказал Дойл. — Но если так, можете считать меня подонком.
МЕТКАЛФ СКАЗАЛ: ПЛАНЕТА НЕ В ПОРЯДКЕ — СЛИШКОМ МАЛО ДЕНЕГ.
— Вот тут я с ним полностью согласен.
ПОЭТОМУ Я НА ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ СЕРЖУСЬ.
— Боже мой, — сказала Мейбл, — он оказался болтуном!
МОЯ РАБОТА — ЗАБОТИТЬСЯ О ДЕРЕВЕ. СНАЧАЛА Я РАССЕРДИЛСЯ, НО ПОТОМ ПОДУМАЛ: «БЕДНЫЙ ПОДОНОК, ЕМУ НУЖНЫ ДЕНЬГИ, НЕЛЬЗЯ ЕГО ВИНИТЬ».
Это с твоей стороны очень благородно, — сказал Дойл, — жалко, что ты не подумал об этом прежде, чем начал меня жевать. Если бы в моем распоряжении было хотя бы пять минут…
— Я готова, — сказала Мейбл. — Если ты не передумал, поехали.
3
Дойл медленно шел по дорожке, ведущей к дверям дома Меткалфа. Дом был темен, и луна склонялась к вершинам сосен, которые росли на другой стороне улицы.
Дойл поднялся по кирпичным ступенькам и остановился перед дверью. Позвонил и подождал.