Но начнут ли обезьяны трудиться! Трук вспомнил морду спящей обезьяны: дремотная удовлетворенность и страх. Вот два чувства, которые чаще всего охватывают животных, и это из поколения в поколение передается по наследству. Все немногочисленные желания обезьян удовлетворяются почти полностью. Для чего же трудиться! Нужно ли неуклюжей лапой брать палку и пытаться сбить ею висящие фрукты, когда влезть на дерево гораздо привычнее и проще! Нужно ли поднимать камень, чтобы с трудом бросить его в ловкого хищника, когда можно молниеносно взметнуться над землей по веткам и лианам!
Только ухудшение природных условий — похолодание или обеднение растительного покрова планеты или еще что-нибудь — заставит обезьян взяться за труд. Но сколько тысячелетий этого придется ждать! А вдруг ухудшение наступит слишком быстро или окажется резким и обезьяна вымрет, не успев приспособиться к новым условиям! Тогда понадобятся еще миллионы лет, чтобы какой-нибудь другой вид животных достиг уровня развития обезьян.
За столом собрались все члены экипажа. Все девятнадцать. Но в разговоре принимают участие только двое. Песла считает планету своей. Это он предсказал возможность высокоразвитой жизни на ней — и оказался прав. Что и говорить, победа не малая — теоретически предсказать такое. Да еще Крилл. Этот просто любит поспорить. Остальным, собственно, не так уж важно, что сделает Трук с обезьянами и что случится на этой планете через несколько сот тысяч лет. Далька не идет в счет. Она одна знает, для чего Трук затеял этот, в сущности, ненужный разговор. Все уже сделано и не будет изменено, даже если Песла не согласится. Командир имеет право решать и в случае несогласия членов команды.
Конечно, лучше было бы ничего не делать. Просто снять гравитационную завесу загона для животных, напугать их шумом и вспышками прожекторов, чтобы они убрались подальше, и взлететь. Так было бы спокойней. Трук знал, что он многим рискует. На Стинбе могут не одобрить его поступка. Для порядка, в назидание другим командирам. Полеты в космос требуют осторожности в подборе людей, и Трук на себе испытал бесчисленные придирки.
Но что-то не позволяет ему улететь и оставить все без изменения. А если эксперимент даст результат и ускорит возникновение на планете разумной жизни! Да нет, это чепуха. Дело ведь не только в судьбе планеты, на которой никто из них больше не успеет побывать. Он просто не может улететь, не проведя эксперимента. Наверное, потому, что это было бы нечестно. Или из упрямства! Ему как-то не по душе Песла, да и Крилл тоже.
— Для возникновения жизни на планетах, — Трук повернулся к Песле, — требуются определенные условия, которые не всегда возникают в звездных системах. Но если уж живые существа появились, они все время будут совершенствоваться. Эволюция по крайней мере одного из видов животных ведет к цивилизации. Однако этот путь не всегда может быть пройден до, конца. Возможно неблагоприятное стечение обстоятельств, которые способны помешать движению к разуму.
— К нашей планете это не имеет отношения, — возразил Песла. — Развитие уже достигло здесь высокого уровня: животный мир необычайно разнообразен. Природа ставит сотни тысяч экспериментов, они обязательно приведут к появлению разума как самого верного способа выживания и развития рода. Разум надежнее шкуры, которая защищает от холода, сильнее мышц, спасающих от врагов.
— Кроме того, — вмешался Крилл, — ты забываешь, что речь идет о конкретном существе — обезьяне. Все твои рассуждения становятся сомнительными, когда взглянешь на их передние лапы. Ведь это почти руки. Такие обезьяны завтра начнут рожать детенышей, способных к самой тонкой работе.
— А вдруг этого не случится! Вдруг обезьянам еще чего-то не хватает, чтобы появление в относительно короткий срок разума стало необходимостью! Откуда нам знать! Ведь мы впервые встречаемся с такой переходной ступенью развития. Наши исследования показали, что обезьяна уже несколько сот тысяч лет ходит на задних конечностях, а значит, столько же времени хватает передними палки и камни. Ведь хватательный рефлекс присущ животному от рождения. Почему же обезьяны до сих пор не начали трудиться, изготовлять каменные орудия, не изобрела лука и стрел! Не кажется ли вам, что они, достигнув некоторого превосходства относительно других животных и определенной гармонии с окружающей средой, перестали развивать те качества, которые должны раскрыть их возможности! Не думаете ли вы, что обезьяна еще долго не станет трудиться, потому что не испытывает в этом необходимости!
— Развитие не всегда идет такими быстрыми темпами, — изрек Песла. — Тысячелетия — большой срок для цивилизованного общества, но в эволюции к разуму он не всегда достаточен.
Как это у него все гладко и убедительно получается, даже там, где можно только предполагать. На Стинбе он так же убедительно докажет, что эксперимент был не нужен и мог иметь отрицательные последствия для планеты. Нет, надо, чтобы Песла все-таки взял на себя часть ответственности. Ему, Труку, хочется еще побывать в космосе. На Стинбе никогда не одобрят эксперимента, проведенного без согласия Песлы. Скажут, что это несерьезно. Конечно, он командир, но на борту корабля был крупный ученый. Для проведения незапланированного эксперимента следовало бы посчитаться с мнением специалиста, А как с ним можно считаться, когда заранее известно, что он скажет: «Нет». Такого надо неожиданно поставить перед совершившимся фактом. Пока все идет так, как Трук и предполагал, но надо сделать еще одну попытку уговорить старика,
— Твой довод неубедителен, Песла. Ты хорошо знаешь, что за несколько сот тысяч лет у обезьян существенно изменились конечности, посадка черепа, форма челюстей, передние лапы, Но в своем развитии к разуму они не сдвинулись за это время ни на шаг.
— Верно, — согласился Песла, — все эти изменения костных и мышечных групп были подготовкой. Теперь начнет активно развиваться центральная нервная система.
— Но ведь это только предположение. С такой же уверенностью можно утверждать, что обезьяна вымрет, так и не став разумным существом.
— Хорошо, — Песла уселся перед ним. — Я чувствую, что стороны достаточно полно изложили теоретическую часть своей позиции. Может быть, пора сообщить, что ты конкретно предлагаешь?
Вот теперь начинается главное. Следует быть осторожным, иначе старик рассвирепеет и не пойдет ни на какие уступки.
— Надо заставить обезьян трудиться, не дожидаясь, пока это сделает природа!
— Как же ты это предлагаешь сделать? — спросил Песла. — Может быть, оставить на планете часть экипажа и открыть для обезьян школу по изготовлению каменных топоров?
— Можно отобрать несколько животных и изменить у них наследственный код.
И тут он увидел, что Далька улыбается. Конечно, эту самую фразу он сказал сегодня ночью. Экипаж спал, а они вдвоем дежурили в рубке. Он любил дежурить с Далькой и хорошо знал, что она выполнит любую его просьбу.
Трук не успел рассказать о своем плане в деталях, а она уже склонилась над командным пультом, включила экран основного иллюминатора и дала в гравитационном загоне сильное освещение. Всех обезьян усыпили еще с вечера, чтобы убрать с ровной очищенной площадки загона аппаратуру. Далька вызвала автономный манипулятор, тот выполз из-под днища корабля, подплыл к крупному самцу, который спал, вздрагивая во сне, и мягко обвил его щупальцами. Далька улыбалась, а манипулятор полз к самой гравитационной стене. Здесь на небольшой поляне манипулятор уложил обезьяну в траву и повернул обратно.
Через час возле первого самца лежало еще девять. Это были самые сильные и крупные животные. Далька сказала еще, что это самые красивые. Трук включил напряжение и установил вокруг поляны вторую гравитационную стену. Теперь десять самцов были изолированы и не могли смешаться с остальным стадом.