— Хорошо сказано! — восхитился охранявший двери Сэм. Он ото всей души наслаждался происходящим.
— Ни с места! — приказал мистер Банетти.
— Послушайте-ка, — обратился к нему мистер Хебблтуэйт, решив, что больше нельзя оставаться в стороне. — Может, вы все-таки уберете эту штуку?
Мистер Банетти едва удостоил его презрительного взгляда.
— Он, знаете, может выстрелить, — серьезно продолжал мистер Хебблтуэйт. — А у нас в стране, если не умеешь с этими штуками обращаться, недолго и на виселицу попасть.
Мистер Банетти скорчил язвительную гримасу, пострашнее всех прежних. Она была так ужасна и свирепа, что, наверное, от нее заныло лицо. Он холодно уставился на мистера Хебблтуэйта своими маленькими глазками.
— Вешают, вот как! Да тебя-то кто спрашивал? Молчал — и помалкивай дальше.
С этими словами он придвинулся к мистеру Хебблтуэйту и с издевкой одним пальцем выдернул из жилета его галстук.
— Кончай шутить, приятель, не то я тебя так двину, что ты вообще позабудешь, в какой ты стране.
Он ткнул мистера Хебблтуэйта пистолетным дулом в живот.
— Марш в спальню! — приказал он. — Поворачивайся живей!
Мистер Хебблтуэйт очутился в спальне, и дверь за ним захлопнулась. Он давно уже не испытывал такого бешенства. Методы мистера Банетти привели его в ярость. Особенно шуточка с галстуком. Ни один житель Ладденстолла не потерпел бы такого с собой обращения, не позволил бы какому-то наглому проходимцу, да еще из Америки, безнаказанно себя оскорблять. Мистер Хебблтуэйт оглядел комнату, но как ни был прелестен этот роскошный зелено-золотой уголок, его вид не доставил йоркширцу ни малейшего удовольствия. Окно спальни выходило во внутренний дворик, выложенный белыми плитками. Пожарной лестницы поблизости не было. Конечно, в комнате имелось с избытком всяких звонков и кнопок, и мистер Хебблтуэйт пробовал нажимать одну за другой, но, как видно, он недооценил мистера Банетти. Все звонки были приведены в негодность, и спальня оказалась отрезанной от всего мира. Вторая дверь из спальни вела в поистине царскую ванную, ускользнуть из которой можно было разве через сточные трубы.
Мистер Хебблтуэйт огляделся и выработал план действий. С виду узник казался теперь спокойным, но в душе по-прежнему бушевал. Ладденстоллец, без сомнения, заметил бы этот гнев.
Мистер Хебблтуэйт начал действовать. Он нацарапал что-то на листке бумаги, захватил из ванной кусок мыла, сунул его в карман и забарабанил в дверь гостиной. По-видимому, стук рассердил мистера Банетти, ибо скоро он распахнул дверь и спросил, чертыхаясь, в чем дело.
— Выпустите меня отсюда, — попросил мистер Хебблтуэйт.
— Ах, вот как! — вскричал мистер Банетти в лучших голливудских традициях. — Выпустить его! Что придумал! Ну, слушай, дубина стоеросовая, сиди там и не рыпайся — тогда тебя никто не тронет. Иначе держись. Скажи спасибо, что в тебе сразу видно деревенщину, а у меня правило — с деревней не связываться, потому и неохота вышибать из тебя дух. Не лезь сюда, пожалеешь.
— Ладно, да только ведь как получается, — примирительно начал мистер Хебблтуэйт. — Я пришел сюда с мистером Онгаром, мы поспорили с ним и решили выяснить, кто прав, а для этого надо заглянуть в одни ноты, они у него здесь лежат. Давайте мы с ним разберемся, и дело с концом, а тогда вы занимайтесь чем хотите. Времени у вас это почти не отнимет, и с мистером Онгаром вы легче поладите, когда у него такая забота с плеч спадет.
— И думаешь, мы тебя после этого выпустим? — с сарказмом спросил мистер Банетти. — Мы что, по-твоему, малые дети? Не беспокойся. Посидишь здесь сколько надо.
— Да ничего я не думаю, — искренне признался мистер Хебблтуэйт. — Просто хочу уладить этот спор. А потом я вернусь сюда, если вам так охота.
— Вернешься, будь уверен, — мрачно заявил мистер Банетти и бросил через плечо: — А он не врет, Онгар?
— Не врет, — уныло ответил мистер Онгар. — Мы спорили об одной партитуре и пришли сюда выяснить, кто из нас прав.
— Видите ли, — смиренно продолжал мистер Хебблтуэйт, обращаясь к гангстеру, — я записал мелодию здесь на листке бумаги, как я ее помню. Я только загляну в партитуру — и все, а потом, если у меня верно, отдам бумажку мистеру Онгару, а если не прав — выброшу ее, и дело с концом. Ну что тут такого? А мистер Онгар успокоится, когда мы с ним уладим свой спор, и будет вас слушать повнимательней.
— Нас он будет слушать внимательно, может, этак он в жизни никого не слушал, — отвечал мистер Банетти, растягивая слова, и затем пренебрежительно добавил: — Ладно, глядите.
Мистер Хебблтуэйт подошел к столу, раскрыл толстую партитуру в телячьей коже, потом посмотрел на бумажку, которую достал из кармана.
— Ну, кто бы поверил, черт возьми! — воскликнул он с огорченным видом. — Вы были правы, мистер Онгар, а не я. Выброшу я эту чепуху, не то вы прочтете и только надо мной посмеетесь.
И он подошел к открытому окну и вышвырнул в него бумажку. Снизу донесся стук, словно бумажка внезапно обрела вес и обо что-то ударилась.
— Видите, кротко молвил мистер Хебблтуэйт, приближаясь с раскрытой партитурой в руке к мистеру Банетти, — не знаю, любите ли вы музыку, но вот эта мелодия… — И он протянул мистеру Банетти партитуру.
Гангстер невольно взглянул на ноты, и тут мистера Хебблтуэйта точно подменили. Простака сменил человек молниеносных действий — значит, можно носить очки и служить в кооперативном обществе и все же, когда надо, проявлять отменную находчивость; не зря, видно, в свое время сержант Уэст-Йоркского полка Хебблтуэйт отличился в боях на Сомме и был награжден медалью. В мгновенье ока мистер Банетти лишился пистолета и отлетел назад — так его стукнули увесистым старинным фолиантом.
— Держите, — мистер Хебблтуэйт швырнул пистолет мистеру Онгару. — И не спускайте глаз со второго.
Затем мистер Хебблтуэйт снял очки и обратился к мистеру Банетти, который с трудом приходил в себя.
— Вот что, парень, — начал он строго, — слушай меня внимательно. Надо кое в чем разобраться. А вы, мистер Онгар, не вмешивайтесь. Следите за вторым. Ну-ка, милок, посмотрим, кто кого.
Гангстер был не из робкого десятка и, понаторев в бесчисленных передрягах, умел пускать в ход кулаки. Однако при всей своей молодости он явно уступал мистеру Хебблтуэйту как противник в боксе — ночные кутежи и пристрастие к выпивке давали себя знать. Кроме того, и у мистера Хебблтуэйта тоже было позади немало жизненных переделок, он тоже умел, если надо, постоять за себя, и вес у него был больше и руки подлиннее… Схватка длилась не более пяти минут, но мистеру Банетти досталось изрядно.
— А теперь, парень, я взгляну на твой галстук! — прогремел мистер Хебблтуэйт.
Гангстер вновь отлетел назад, а мистер Хебблтуэйт бросился на него и так дернул за ни в чем не повинную ленточку, что шелк лопнул и часть галстука осталась у йоркширца в руке. Честь Ладденстолла была спасена.
Тем временем Сэм, невзирая на пистолет мистера Онгара, решил, очевидно, что хватит сидеть сложа руки. Но на его беду дело приняло совсем неожиданный оборот: дверь позади Сэма внезапно отворилась, и, прежде чем он решился на отчаянный шаг, а его хозяин пришел в себя, на пороге появилось четверо — заместитель управляющего, два швейцара и великан полицейский. Следуя традициям старомодного острова, где поныне царит узость во взглядах на людей вроде мистера Банетти, полицейский обошелся весьма недружелюбно с этими приезжими особами и не замедлил препроводить их куда надо.