Одновременно это был источник, из которого эсэсовские бандиты пополняли и свои собственные сокровища.
Тому, кого Эйхман и Бехер намеревались отправить в лагерь уничтожения, разрешалось брать с собой лишь самое необходимое. Каждый, разумеется, стремился взять то, что было для него наиболее ценным и занимало мало места. Ведь большинство несчастных не знало, куда их направляют. Как только эти люди прибывали в концентрационный лагерь, их имущество немедленно отбиралось, а сами они уничтожались. Затем отобранное приводилось в порядок и классифицировалось. Прежде всего самым тщательным образом осматривали одежду или обувь — не вшиты ли в них драгоценности.
«Таким образом, — писал в своем дневнике комендант Освенцима Рудольф Гесс, — мы овладели огромными ценностями на сотни и сотни миллионов. Там были и великолепные драгоценные камни, часы с вложенными бриллиантами, кольца, серьги и ожерелья. Валюта была в изобилии. Иногда то у одного, то у другого человека мы находили сотни тысяч. Банкноты в тысячу долларов не были редкостью…»
Трупы расстрелянных, отравленных в газовых камерах тоже осматривались, у них вырывали золотые зубы и мосты.
Каждый вторник из Берлина в Освенцим приезжал на автомобиле высокопоставленный офицер СС и забирал с собой всю добычу.
В такой ситуации коммерческие способности Бехера и проявились во всем блеске. Излишне говорить, что он не упускал случая поживиться за счет имущества смертников. «Прирожденный коммерсант», — с ноткой восхищения говорили о нем «коллеги» из гестапо; они с завистью констатировали, что скупой Бехер неожиданно завел знакомства с дорогими будапештскими куртизанками и стал частым гостем в лучших кабаках венгерской столицы.
Будапешт 1944 года…
Люди здесь живут как в каком-то невообразимом дурмане. Утром уходят на работу и с ужасом ждут конца дня: будет ли снова бомбежка, что их ждет дома? Гестапо свирепствует по всей стране. Тем не менее многие, наглухо закрывшись в своих квартирах, тайком слушают по вечерам заграничные радиостанции — ведь из нацистской прессы и радиовещания ничего не узнаешь.
На товарной станции в Ференцвароше уже почти не осталось исправных путей. Вдоль железнодорожного полотна повсюду валяются сгоревшие вагоны, автомобили; на месте вокзала развалины, даже железнодорожникам негде приютиться.
Но на оставшихся путях торопливо формируются составы. Ненасытная фашистская Германия требует своего. Туда отправляются до отказа набитые вагоны с венгерской пшеницей, скотом, произведениями искусства и мебелью. На всех вагонах надписи. «Рейхсайгентум» — «Собственность рейха».
В бронированных комнатах национального банка начинают упаковывать валюту, золото, ценные бумаги и даже клише банковских билетов. В ожидающих отправки ящиках тридцать четыре тысячи килограммов чистого золота. Здесь же сложены 60 ящиков с коллекцией древних книг национального музея.
25 ноября 1944 года перед зданием Венгерского национального банка останавливаются несколько тяжелых военных грузовиков. Они перевозят золото на вокзал, где его укладывают в вагоны. Сюда же привозят королевскую корону и ящик с драгоценными атрибутами коронования. В кабинете начальника вокзала телефонный звонок. Звонит штандартенфюрер СС Бехер. Он дает приказ об отправлении «золотого» поезда. Состав трогается с места и, набирая скорость, уходит в сторону рейха.
По пути на станциях поезд минует составы, груженные машинами, продовольствием, ценностями. Штандартенфюрер Бехер ведет точный учет таких составов. Ведь, помимо всего прочего, он главный хозяйственный уполномоченный Гиммлера в Венгрии. Бехер держит эти сводки в памяти — за четыре месяца 23 839 вагонов.
Особенно интересует штандартенфюрера состав, который увозит в Германию ценности, награбленные у 800 тысяч венгерских евреев. Большинство из них уже «вышли на волю» через трубы крематориев Освенцима, следовательно, их имущество прямо зависит от Бехера, как главного имперского уполномоченного по всем лагерям смерти (штандартенфюрер занимает одновременно три ответственных поста!). Бехер отправляет своего адъютанта Мильке сопровождать поезд и дает ему запечатанный сургучом конверт: «Передашь начальнику охраны на станции Бреннбергбань. Там же тебя будет ждать обратная машина. Ящик доставишь ко мне». И Мильке действует. До станции Бреннбергбань ценности везут просто «россыпью». Здесь поезд останавливается, и начинается «сортировка». Отдельно складываются ценные предметы из чистого золота, золотые часы, украшения с драгоценными камнями, драгоценные камни, жемчуг и, наконец, золотые слитки и золотые монеты. Сортировка длится несколько дней. Затем все сокровища складывают в ящики, окованные железными лентами. Получается внушительная цифра: 41 ящик золота, весом по 45 килограммов каждый, 35 ящиков с золотыми часами, 18 ящиков, по 35 килограммов каждый с золотыми украшениями, 8 ящиков с бриллиантами — каждый из них весит 38 килограммов! И наконец, три стокилограммовых ящика с золотыми монетами.
Мильке передает запечатанный конверт штурмбаннфюреру, начальнику эсэсовской охраны поезда. Штурмбаннфюрер пробегает текст, внимательно рассматривает печать «Хозяйственное управление СС, Берлин» и приказывает эсэсовцам передать унтер-штурмфюреру Мильке под расписку два ящика с бриллиантами. Три солдата тащат тяжелый груз к BMW, прибывшей накануне вечером из Будапешта. Мильке влезает в машину. Тут же садятся два эсэсовских автоматчика — охрана. Ящики у них под ногами. На прощание будапештский гость небрежно кидает солдатам, тащившим бриллианты, пачку сигарет. Через несколько часов драгоценный груз в Будапеште, у Бехера. Штандартенфюрер, тщательно занавесив окна и заперев дверь своей спальни, исследует содержимое обоих ящиков.
Время от времени он прислушивается к тому, что говорит установленный в углу комнаты радиоприемник. Диктор сообщает, что русские приближаются к Будапешту. В целях выпрямления линии фронта доблестные войска фюрера отступили на 13 километров, бодро вещает радио. Штандартенфюрер Бехер не знает, плакать или смеяться ему над этими глупыми комментариями. Он хапает все подряд.
Венцом «деятельности» Бехера в Венгрии была кража… концерна, да, именно самого большого в стране концерна тяжелой промышленности — заводов Вейса-Манфреда. Правда, официально концерн был взят на двадцать пять лет (!) под опеку СС. Фактически же Бехер подарил концерн Гиммлеру, но при этом не забыл положить в карман огромный куш. Кстати, концерн Вейса — это хоть и самое крупное, но одно из многих предприятий, ставших добычей уполномоченного Гиммлера в Венгрии.
Другой крупнейшей его махинацией были обороты во время инфляции в Венгрии, когда он присвоил себе фантастическое богатство.
К концу войны гестаповцы стали помещать награбленные ими капиталы в нейтральной Швейцарии. Гитлеровцев очень устраивало, что никто в этой маленькой альпийской республике не требовал от них указывать свое настоящее имя. Швейцарские банки работали по принципу «деньги не пахнут». Десятки гестаповских мародеров умело использовали это благоприятное обстоятельство. С помощью подставных лиц они внесли на секретные счета в швейцарские банки огромные суммы денег и золота, похищенные ими у своих жертв. Тем не менее, несмотря на густой покров тайны, окружающей эти вклады, кое-что стало известно общественности. Оказалось, что общая сумма гестаповских вкладов в Швейцарии равна 5 миллиардам долларов! Из них немало и бехеровских, с незримым клеймом Освенцима. Накануне краха рейха Бехер воспользовался своими связями с Оппенгеймом и другими крупными германскими банкирами, сотрудничавшими с СС, и вложил в женевский банк «Сосьете женераль де сюрвейанс» 350 тысяч долларов — часть той суммы, которую он выручил, продав краденые драгоценности. Телеграмма: «Курт чувствует себя хорошо. Он в Женеве», которую Бехер получил от своего подставного лица из Лугано накануне краха рейха, и означала, что его эсэсовские денежки благополучно достигли подвалов этого банка.