— Господин, будете довольны. Машина что надо! Выжимает сто километров в час с тремя пассажирами…
Хайнц дал механику щедрые чаевые и, когда тот вышел за ворота пансиона, одним резким движением ноги завел мотор «харлея». Потом дал четыре длинных гудка. На сигнал из подъезда пансиона выбежала краснощекая улыбающаяся девушка в национальном тирольском платье. Это была одна из медицинских сестер, с которой Хайнц затеял легкий флирт во время первого врачебного осмотра. Анни — так звали девушку — понравилось вежливое, предупредительное, не назойливое и в то же время польстившее ее самолюбию ухаживание, судя по его внешности, мужественного, с крепкой мускулатурой учителя спорта. Она охотно приняла приглашение совершить с Хайнцем прогулку на мотоцикле по окрестностям Бад-Аусзее.
Мощенная гравием дорога от пансиона, расположенного в центральном квартале Бад-Аусзее, пробиралась через узкие переулки, чуть поднимаясь в гору. Потом, повернув влево, шоссе вползало в ущелье, у горловины которого высился дорожный столб с многочисленными указателями.
— Куда ведет это шоссе? — спросил как бы между прочим Хайнц.
— К Грундльзее…
— Это недалеко?
— О нет, совсем рядом. Километрах в трех от Бад-Аусзее.
Хайнц внимательно смотрел на асфальт, не переставая болтать с девушкой. Шоссе было очень узким. И он обратил внимание на глубокие следы от колес тяжелых армейских грузовиков, вынужденных при встречах съезжать на обочины, где на глине четко отпечатался рисунок резиновых покрышек.
Грундльзее, как и другие озера Зальцкаммергута, которые довелось увидеть Хайнцу, поразило его своей красотой. Озеро было похоже на огромную хрустальную каплю, опрокинутую в каменную чашу между гор. В ее ровной неподвижной глади, словно в зеркале, отражались облака и бездонная синева осеннего неба.
После суетливого людского муравейника Бад-Аусзее деревушка у озера Грундль показалась Артуру словно вымершей. Только в одном месте, им пересекла дорогу лениво переваливавшаяся с боку на бок длинная череда белоснежных гусей, возвращавшихся с озера к себе на ферму.
В самом конце деревни шоссе резко сворачивало влево и уходило за сараи, в поле, которое горловиной сужалось к лесу, зажатое между скалами высоких гор.
— А там что? — поинтересовался Хайнц.
— «Чертово озеро», — вдруг помрачнев, нехотя ответила девушка. — Давайте лучше остановимся здесь. Посмотрите, Хайнц, как чудесно Грундльзее.
— Со мной вам не должен быть страшен ни черт, ни сам дьявол! — рассмеявшись, ответил Хайнц и прибавил газ. Мотоцикл взревел и мгновенно вынес их на пригорок.
Миновав последний сарай на самой окраине деревни, мотоцикл, точно на волнах, закачался на ухабистой проезжей дороге, соединявшей деревню Грундльсдорф с лесным массивом, упиравшимся боками в отвесные скалы «Мертвых гор».
Едва мотоцикл поравнялся с опушкой, как Хайнца остановил резкий и требовательный окрик: «Хальт! Ни с места! Иначе буду стрелять».
Хайнц резко затормозил и приглушил мотор.
От опушки леса отделилась фигура часового, державшего автомат наизготове.
— Документы! — властно и недружелюбно потребовал часовой, подозрительно оглядывая всю фигуру Хайнца и его спутницы. Только тут Хайнц разглядел чуть в стороне от дороги, извилистой просекой уползавшей в чащу леса, под высокой сосной импровизированный шалаш из свеженарубленных еловых веток, служивший «сторожевой будкой» для эсэсовского поста.
Под одной из еловых веток сверкнула антенна полевой рации. Часовой, переговорив с центральным постом наблюдения, вернулся к мотоциклу, где дожидались своих документов Хайнц и Анни.
— В следующий раз для своих амурных путешествий выбирай те дорогу подальше, — угрюмо буркнул эсэсовец, возвращая «любовной парочке» их удостоверения. — Иначе мы пошлем вам «воздушный поцелуй» вот из этого «ротика». — Эсэсовец приподнял дуло автомата вровень с головой Анни…
Когда опушка леса скрылась за поворотом дороги, по которой Хайнц и Анни возвращались в Бад-Аусзее, за их спиной один за другим прогремело несколько глухих взрывов, напоминавших не то горный обвал, не то раскаты грозы.
Хайнц заметил, как испуганно втянула голову в свои полные плечики его спутница.
— На «Чертовом озере»? — спросил Хайнц. Анни молча кивнула головой…
Тем же вечером Хайнц отправился в казино, размещавшееся в «Курсалоне» Бад-Аусзее. (Его он приметил, выйдя из поезда на привокзальную площадь.) Салон стоял на центральном шоссейном перекрестке. Из его окон и балконов просматривались все три дороги, пересекавшие город. Одна из них вела к озеру Топлиц, прозванному местными жителями «Чертовым», к которому Хайнцу днем так и не удалось проскочить. Лучший наблюдательный пункт трудно было подыскать.
Хайнц смешался с публикой, заполнившей казино. У стойки бара он выпил традиционную рюмку «киршен» — вишневой водки — с офицерами вермахта, никак не похожими на «лечащихся фронтовиков», но, судя по их уверенной манере держаться, завсегдатаями казино. Хайнц, однако, заметил, как их развязный тон сразу же сменился на осторожно-почтительный, как только в «Курсалон» вошел незнакомый Хайнцу седовласый господин в форме контр-адмирала.
— Разве в Бад-Аусзее бросил якорь наш доблестный флот? — хмельным голосом, простодушно улыбаясь, спросил Хайнц одного из офицеров.
— Тсс! — приложил тот палец к губам, затененным черными, подстриженными усиками «а-ля фюрер». — Адмирал Канарис тоже сидит на сухопутье…
Хайнц удивленно вытаращил глаза и залпом опрокинул рюмку.
Переходя от столика к столику, где за зеленым сукном бросала вызов судьбе и своим банковским счетам избранная курортная публика, вокруг которой словно маленькие рыбешки-лоцманы вокруг тупорылых морд акул, азартно плыли в клубах сигарного дыма разгоряченные физиономии военных, Хайнц медленно пробирался к выходу на балкон. Но когда он нажал на ручку двери, кто-то за его спиной предупредительно, но настойчиво спросил:
— Разве вы не знаете, что после девятнадцати часов выходить на балкон и поднимать шторы запрещено?
Хайнц оглянулся. Перед ним, внимательно прощупывая взглядом его лицо, стоял высокий, плечистый субъект, затянутый в черный фрак.
— А в чем, собственно говоря, дело? — небрежно процедил Хайнц. — Я, кажется, не собирался нарушать правила светомаскировки. Впрочем, если у вас в этой дыре монастырские правила, то я не собираюсь в них соваться со своим уставом высокогорной альпийской лыжной базы «Остпройсен-хютте». Там мои парни из «гитлерюгенд» привыкли дышать чистым, ледниковым воздухом, который так любит и наш фюрер. Не правда ли?
Субъект с лакейской улыбкой кивнул в знак согласия, но от двери не отошел.
Хайнцу пришлось вернуться к стойке бара, где по-прежнему пили шнапс и коньяк армейские офицеры. Перекинувшись с ними несколькими фразами, Хайнц незаметно вышел из «Курсалона». Но прежде чем ему удалось добраться до своего пансиона, Хайнцу пришлось минут десять пережидать у подъезда «Курсалона», пока мимо него не прошла — в сторону «Чертова озера» — длинная колонна крытых военных грузовиков, которую сопровождали бронетранспортеры с расчехленными пулеметами.
Хайнц заметил, как тщательно соблюдалась светомаскировка в городке, куда даже случайно не залетали самолеты-разведчики союзной авиации.
По пути к пансиону Хайнца несколько раз останавливали патрули, придирчиво проверяли документы, в упор высвечивая его лицо мощными карманными фонарями.
— Разве на курорте введен комендантский час? — с неподдельным удивлением спрашивал Хайнц гестаповцев. Но в ответ слышал лишь сухую и властную реплику: «Проходи!»
Впечатлений и наблюдений первых же суток пребывания в Бад-Аусзее оказалось для опытного глаза разведчика достаточно, чтобы подтвердить главный вывод, сделанный Линдеманом при анализе записей телефонных книг объекта, коммерческой переписки Шисля и конечного пункта следования специального курьера СД, — в районе Бад-Аусзее притаился новый сверхсекретный объект, который, по-видимому, находился в подчинении командования военно-морских сил гитлеровской Германии…