Хар выбрался на берег, стряхнул воду с шерсти и, перепрыгивая с ветки на ветку, помчался по скалам, чтобы ниже по течению перехватить, выловить из воды разбившуюся насмерть крегу. Если бы у меня были острые когти, я бы разделался с гнусным харом. Тогда-то мы с Аной и приняли решение, что по древнему обычаю я «возьму когти» и завоюю нам право иметь ребенка.
И вот теперь я загнал хара в воду, как он когда-то крегу. И в том же самом месте, у водопада.
Я не мог прекратить погоню, это значило бы упустить хара. Я бросился в воду и поплыл. Может быть, все-таки правы те, кто утверждает, будто мы произошли от харов. Я плавал нисколько не хуже его.
Хар первым выскочил на берег. Течение несло меня к обрыву, с которого поток срывался вниз, в пенные тучи, вздымавшиеся из бездны, как дым лесного пожарища.
Я напрягся изо всех сил. Если бы Ана видела меня в это мгновение, она потеряла бы сознание.
Но я был не прав. Выскочив на берег, я замер, изумленный. Передо мной была моя Ана, спокойная, красивая, гордая… Синеглазый цветок на тоненьком стебле.
Но она была не одна. Рядом с ее хрупкой фигуркой возвышалась уродливая металлическая громадина одного из живущих. Он прибыл, конечно, проверять, как мы выполняем закон, грозить стареющим, что они не получат вечной жизни на материке, если…
Ана остановила меня движением руки. Охота закончилась. Хар не понес наказания.
И только тут я заметил рядом с громадой живущего еще две какие-то не менее уродливые фигуры. Они карикатурно напоминали нас, обитателей острова Юных, ходили на задних лапах, держа тело прямо, имели две передние, свободные от ходьбы конечности и в верхней части корпуса центральное мозговое образование, помещавшееся почему-то в двойной коробке, словно они были не живыми, а живущими.
Так я впервые встретился на острове Юных с людьми.
— Это жители другого мира. Они услышали призыв, посланный в мир звезд нашими отцами, и прилетели к нам, — сказала Ана.
Мне еще трудно было прийти в себя после азарта погони. Я бессмысленно разглядывал звездных пришельцев.
Один из них оказался женщиной, такой же, как Ана.
Противоречивые чувства охватили меня. Я знал, что несколько дюжин дождей тому назад с острова Юных самые дерзкие из живых без разрешения живущих на материке послали призывный сигнал в мир звезд. На что они рассчитывали? Чем пришельцы с чужих звезд могли помочь нам в мире, где не умирают и не должны рождаться?
И вот теперь они прилетели.
Я поразился, что Ана при живущем, слышавшем ее, свободно говорила про призыв, тайно посланный с нашего острова.
Оказывается, этот живущий в машине некогда тоже был женщиной. Пришельцы назвали ее Таной, как и меня Аном, а мою жену Аной. Это все производные от названия, которое они придумали нашей планете, — «Этана». Подлинных наших имен, пожалуй, нельзя передать доступными им звуками.
При общении с нами пришельцы пользовались устройствами, которые привезли с собой. Наши звуки воспроизводились ими в непостижимо низком регистре, уже неслышные нормальному уху. Кроме того, расшифровав еще у себя на Земле наш электромагнитный призыв, они открыли переводный код, который позволил им переводить наш язык с помощью электронных устройств. Готовясь к вечной жизни на материке, мы изучали подобные еще перед прошлыми дождями.
Оказалось, что звездных пришельцев доставила нам на остров на летательном устройстве Тана, в знак благодарности женщине со звезд, самоотверженно спасшей ее от гибели. Несчастье едва не произошло на подледной фабрике из-за того, что один из пришельцев тепловым лучом, перерезающим любой металл, стал разрушать делающие машины и даже уничтожил один из управляемых ими автоматов. Он погубил бы двух живущих, если бы звездная женщина не прикрыла собой металлическую громаду Таны. Что-то было в ней от моей Аны.
При виде своей самоотверженной спутницы разгневанный пришелец опомнился. Живущие были спасены. Старший из них остался с третьим пришельцем, тоже старшим из прибывших, чтобы познакомить его с достижениями своей машинной цивилизации.
А двое других вместе с Таной прилетели к нам на остров Юных.
Мне и Ане привелось много беседовать с пришельцами. Теперь, когда я в совершенстве знаю их язык, я стараюсь воспроизводить их речь во всей ее самобытности, но тогда-Тогда многое в них мне казалось странным, непонятным, даже нелепым. Вероятно, как и им в нас…
Приходилось объяснять даже самые элементарные понятия.
Пришелец, который был мужчиной, показался мне очень странным. Оказывается, он не преследовал какого-нибудь зверя, вроде хара, чтобы заслужить право отцовства, а охотился за дичью просто для забавы. Удивлению моему не было границ.
Впрочем, и я удивлял его немало.
— Ты говоришь, вы, этаняне, — так назвал он нас, — по мере старения заменяете свои больные органы протезами?
— А разве у вас не делают это?
— Кое-что. Ну, гнилые зубы заменят. Руку или ногу приделают, если их оторвет машиной или, как это было раньше, на войне. Вот так.
— Война? Как странно, — не переставал изумляться я. — Уничтожение себе подобных? Это даже не наказание гнусного хара.
— Так говоришь, у вас обычно раньше всего заменяют сердца? У нас тоже сердце часто подводит.
— Ты имеешь в виду главный орган принудительного кровообращения?
— Да, кровь и у вас и у нас.
— Органы дыхания, видимо, у нас тоже похожи. Может быть, и органы пищеварения. Их тоже порой приходится сразу заменять.
— Вот уж чему не завидую. Поесть все-таки удовольствие.
— Я уж не говорю о тех органах, которые различают нас с тобой, звездный житель.
— Значит, заменив кишки и сердце на цилиндры и трубки, живой перестает быть живым, а становится живущим? Так?
Сквозь прозрачную часть наружной оболочки мозгового образования над органами зрения пришельца виднелись две заросшие полоски, как у хара. Они то соединялись, то поднимались в зависимости от владевших пришельцем мыслей.
— Обитателя острова примут на материк только в случае соблюдения у нас основного закона «Жизнь — живущим».
— Они же вас угнетают, протостарцы проклятые! Им ничего не нужно, кроме того, чтобы самим жить. И они запрещают живым родиться вновь. Вот так.
— Нет, почему же? Бывает так, что живой не успевает стать живущим, умирает на острове. Тогда взамен его может кто- нибудь родиться.
— Ну, радость моя, не хотел бы этой чести.
Я не понял пришельца. Тогда он спросил меня, почему Живущие пользуются такими громоздкими машинами:
— Или не можете создавать органы, подобные природным? У вас что. и сердце на колесах?
Я объяснил пришельцу, что наша цивилизация не подражает слепо природе, а идет своими путями, переделывая ее. Это сказывается во всем, начиная с воспроизведения жизненных органов, кончая созданием искусственных материков на месте промороженных до дна морей.
— Это у вас здорово! Но естественный климат вы нарушили. Вот так. Жаль, ледяные материки создаются только для гаражей. Впрочем, им холод, как моему скафандру пыль.
Очевидно, он говорил про жилища живущих, которым безразличны внешние условия.
— Значит, только ремонт, смена частей и никаких чувств, никакой природы? Так?
Я торопливо объяснил, что только наш остров Юных остался в своей первозданности и мы, обитающие на нем, совмещаем здесь развитие, на природе будущего мозга с овладением основами нашей высшей цивилизации, в полной мере доступной лишь живущим не менее великой дюжины дождей.
— Поэтому вы и отмеряете время периодами дождей? Так? А на ледяных материках, в гаражах, протостарцы рассуждают о расстояниях да ядра Галактики?