— Да, там время измеряют движением звезд.
— Медленно живут, ничего не скажешь. Вот так. Ну и что же? Попав в машину, живущий уже и рукой шевельнуть не может?
— Ему нет в этом нужды. К его услугам быстрые колеса и могучие манипуляторы, не идущие по силе в сравнение с нашими передними конечностями.
— Не только по силе, по красоте тоже, — заметил пришелец, вкладывая в эти понятия особый смысл.
Я указал ему, что, перемещаясь на колесах, можно развивать весьма большие скорости, недоступные даже харам.
— Почему же вы не используете колес, чтобы гоняться за харами?
— Колеса? Здесь? — удивился я. — Но это же символ конца естественного существования.
— Вот то-то, радость моя.
— Познавший колеса опьяняется ими, — объяснил я. — Живущие поначалу очень увлекаются большими скоростями, бывает, что даже погибают из-за этого.
— Позволяя кому-нибудь родиться вместо них? Так?
Я подтвердил.
— Значит, живущий в машине сам совсем не двигается? И мышцы его высыхают?
Я объяснил, что мускулы рудиментарных органов живущего, конечно, постепенно отмирают и в конце концов удаляются как возможные источники гниения и общего заражения. Спустя одну или две великие дюжины дождей внутри машины останется только центральный мозг со всем богатством памяти, составлявшим индивидуальную особенность каждого существа.
— Горьковатая память. Каково-то ему помнить время, когда он был живым?
— К началу третьей великой дюжины дождей клетки дальней памяти искусственно устраняются.
— Чтобы не досаждать протостарцу, занятому ремонтом и смазкой своих протезов? Недурно. Память предков наоборот.
Я снова не понял своего собеседника. Очевидно, код перевода был несовершенным.
— И как долго может тлеть такой мозг протостарца?
— Он может жить неопределенно долго, вечно, — разъяснил я. — Его отмирающие клетки систематически возобновляются.
— Тогда понятно! Откуда же вам взять место для вновь рождающихся!.. Никаких искусственных материков не хватит. Лишь бы гаражи разместить. Вот так.
Все-таки мы плохо понимали друг друга. Кто-то из нас был слишком примитивным.
У женщин разных планет дело обстояло лучше. Природа дала им больше точек соприкосновения. Ана передала мне содержание их знаменательной беседы.
— Счастливый, неправдоподобный мир! — говорила моя Ана о планете пришельцев. — У вас каждая пара может иметь детей?
— Конечно, — отвечала ей звездная женщина.
— И вы не боитесь смерти?
— Мы миримся с нею. Умирают только отдельные люди. Наша раса бессмертна в поколениях.
— Дикий мир, — вмешалась Тана. — О каком бессмертии расы вы можете говорить, если тот, кто живет, не помнит периода и в одну великую дюжину дождей.
— Запись мыслей прежде живших делает поколения поистине бессмертными.
— Это неразумно. Нет ничего более горького, чем память минувшего. С какой болью я вспоминаю то, что было великую дюжину дождей назад, когда я жила на этом острове и у меня было такое же тонкое красивое тело, как у синеглазой Аны, и, когда я так же хотела ребенка, как она! И не было большего счастья, чем произвести его на свет…
Ана вздохнула:
— Мне кажется, я помнила бы об этом и дюжину великих дюжин дождей.
— Еще через одну великую дюжину дождей я должна буду удалить клетки дальней памяти. Тогда в моей жизни не останется ничего, кроме бесконечного однообразия машинной жизни. Ремонт, ремонт, смена частей, заправка горючим… И ничего больше!.. Как счастливы вы, пришельцы, что не умеете еще делать искусственные органы, становиться живущими.
— Ты была прекрасна? — спросила Ана.
— Все мужчины этого острова мечтали тогда стать отцом моего ребенка и уничтожить для этого хоть десяток гнусных харов, — ответила бывшая женщина, заключенная теперь в машине.
— Не убивай этой своей памяти, Тана! — сказала звездная гостья.
— А ты, пришедшая со звезд, ты прекрасна?
— Я боюсь так сказать о себе. Прекрасно не тело, прекрасно чувство. Это чувство и привело меня к вам.
— Как понять тебя, женщина звезд? Ты рассчитывала найти здесь себе пару? На вашей планете мало мужчин? — наивно спросила Ана.
— Нет, прекрасная Ана! Человек, которого я любила, улетел к другой звезде и должен был вернуться только через половину большой дюжины дождей, если определять время по-вашему.
— Разве ты не могла дождаться его, заменив в крайнем случае какой-нибудь орган протезом? — спросила Тана.
— Разве ты, Тана, став живущей в машине, могла бы встретиться сейчас с таким вот юношей, который только что гнал здесь свирепого хара через водопад? — спросила звездная женщина, имея в виду меня.
Моя Ана была благодарна ей за ее слова.
— Ты убеждаешь меня, гостья со звезд, что мне надо скорей убить клетки своей памяти? — с горечью ответила машина.
— Значит, можно жить вечно, обладая телом, как ты, а не машиной, как Тана! — воскликнула Ана, окрыленная дерзкой мыслью, послужившей потом причиной великих потрясений.
— Да, — подтвердила звездная женщина. — Память прошлых поколений живет и может пробудиться в каждом живом существе.
— Скажи, но как живое существо, давая жизнь себе подобным, может передавать им свою память? — в волнении спросила Ана.
— Мы, люди, многому можем поучиться у вас на Этане, но способ пробуждать память предков вы могли бы позаимствовать у нас.
— Женщина звезд! Ты открываешь глаза живым. Зачем нам закон «Жизнь — живущим», если его можно заменить законом «Память — живым»!
— Замолчи, безумная! — воскликнула Тана. — Твои слова обрекут всех живых на гибель. Живущие не примут ни одного из них на материк.
— Пусть так! — в исступлении воскликнула Ана. — Лучше не заменять живое сердце металлическим насосом, чем спустя великую дюжину дождей мучить себя воспоминаниями, как это делает Тана.
Конечно, Ана обезумела из-за своей жажды материнства. Темной ночью она пересказала мне все от слова до слова и раскрыла свой страшный замысел. Я похолодел. Не боявшийся грозного хара, сейчас я испугался, как никогда в жизни.
Только великие чувства могут вести на подвиг, на великие свершения. Впоследствии я узнал о словах одного из земных мыслителей, что ничто великое на их планете не совершалось без страсти. Ана была полна страсти и сумела вложить страсть и в меня.
Наш план был дерзок. Чтобы решиться на него, нужно было разрушить у всех живых само представление о сущности и цели жизни. И это сделала Ана. И я, послушный ей, горячо внушал ее учение на острове.
Нас пугались, нас укоряли за то, что мы якобы повторяем призыв звездных пришельцев, но это была неправда!.. Звездные пришельцы не подбивали нас на бунт против живущих. Они только раскрыли Ане глаза, а через нее и нам всем, что не только жалкое существование среди металлических протезов может быть вечной жизнью. Сменяющиеся поколения, несущие память предков, были истинно вечными и более прекрасными.
Но живущие никогда не согласились бы с нами, не уступили бы своих ледяных гаражей.
Мы увидели это даже в растерянном сопротивлении Таны, которая была ближе к нам, чем большинство протостарцев, живущих многие великие дюжины дождей и не знающих ни горя, ни радости живых. И все же Тана, живущая в машине, не пожелала, не смогла быть с нами. Она была с протостарцами.
Ана назвала их живущими мертвецами и подняла нас на войну с ними. Так началось великое Восстание Живых.
У Аны был поистине грандиозный и коварный план, в котором как бы отразились все поколения хитрых и свирепых харов.
Послушные ей, мы завладели летательным аппаратом Таны.
Чтобы Тана не мешала нам, мы временно лишили ее колес.
ВОССТАНИЕ ЖИВЫХ
Эт изменил восставшим. Протостарцы, разобрав манипуляторами стену, которую мы сложили из огромных глыб, ворвались в центральную насосную станцию планеты через тайно открытый им ход.
Мы удерживали за собой «сердце планеты» почти до периода дождей, теплые дожди должны были окончательно растопить ледяные материки с ненавистными гаражами протостарцев.