— Надобность большущая. Как, по-вашему, не мог ли преступник иметь сообщника из числа тех, кто работает в магазине?
— Вам виднее.
— А вы как считаете?
Старый товаровед беззвучно пошевелил губами, словно репетировал то, что собирался вымолвить.
— Не знаю. Определенно сказать не могу.
— А неопределенно? Насчет кого сомнения есть у вас?
— Не возьму греха на душу. Не выпытывайте. Зол я на него. А со зла и ангел чертом показаться может.
— Вы Федора Матвеевича Горлова имеете в виду?
Коптяев неожиданно остановился и недоумевающе-вопросительно взглянул на Петра.
— Так вы сказали: «Зол я на него»? А «он» только один в магазине. Остальные «она».
— Вон оно что. Понятно. Нет, за Федора Матвеевича опасаться нечего. Я его знаю без малого тридцать лет. И только одно доброе видят от него и люди и дело.
— Допустим. Тогда о ком же речь? И какие отношения могут быть у директора с Розой-продавщицей?
— С Розой? Тут грешок небольшой есть.
— А именно?
— Сноха она ему. Не надо бы, конечно, жену родного сына на работу принимать. Да так вышло. Никто об этом не знает. Фамилиями они разные. Сын вскорости, как женился, в армию пошел. Матвеич и задумал, чтобы сноха на глазах побольше была, взять ее в магазин ученицей.
— Так. А все же злы вы на кого, Олег Анисимович? Кто этот черт, который и ангел одновременно?
Олег Анисимович свернул в скверик возле больницы, смахнул снежок со скамейки, опустился на нее. Жестом пригласил Петра сесть рядом.
— Не легко все это снова затрагивать, потому мы с Горловым, получается, опростоволосились — дальше некуда! Но и утаить нельзя. Повадился к нам в последнее время в магазин инспектор торга Михаил Юрьевич Липский. То да се, о том, о другом разговоры заводит. Ловкий такой, оборотистый и хитрый, опасливый. Все так подбирал обстановку для разговора со мной да с директором, чтобы кругом никого из посторонних не было. И настал такой момент, когда он прямо выложил:
— Хотите товар ходовой иметь? Желаете план выручки перевыполнить? Пожалуйста. Будете в передовых ходить и регулярно — как часы! — премию класть в карман. А от этого я тоже хочу иметь свой маленький «навар».
Предложил Липский махинацию, которую обнаружить было бы трудно, а ему она действительно могла давать приличные денежки. Надо было только некоторые первосортные манто оформлять вместе с Липским как бракованные, уцененные и продавать их тем клиентам, которые будут приходить с приветом от него, Михаила Юрьевича.
Мы его, этого комбинатора, выпроводили с Горловым из магазина чуть не взашей. Но заявлять никому о нашем разговоре не стали. И стыдно было, что он с нами посмел обсуждать такие дела. Да и, честно говоря, боялись, как бы нам не испортить отношения с торгом: Липский там числился в самых что ни на есть образцовых.
— Вы подразумеваете, что между Липским и вором-«меховщиком» была связь? Что вы могли бы нам подсказать?
— Подсказать ничего не могу. А наблюдения некоторые сообщу. Липского мы в магазине, сами понимаете, не жаловали. А с него — как с гуся вода. Ходят к нам будто ни в чем не бывало. Посмеивается даже. Раньше заглядывал в магазин раз, от силы — два раза в неделю. А перед ограблением наладил чуть не каждый день.
— Что еще?
— Вы знаете, вор хватал пальто не подряд, не наобум. Почти совсем в темноте орудовал, при слабом освещении от уличных фонарей. А выбирал самые лучшие, самые дорогие манто, между прочим висевшие, как правило, во втором ряду.
— Это мы заметили.
— А Липский немало времени провел именно возле этого ряда с дорогими пальто. Все доказывал Федору Матвеевичу, что мы их напрасно держим в торговом зале, а не в складе, где созданы нужные условия для хранения. А в зале, мол, и температура непостоянная и свет солнечный на них попадает.
— Зачем же ему понадобился этот ряд? Думаете, тайные заметки для вора на избранных манто делал?
— Кто его знает, что он там творил. Я сказал, что видел. Остальное — ваше дело. Только не зря он шастал к нам. И не зря еще в парадном все покуривал, откуда пролом был устроен. Такой тип зря ни одного шага не ступит.
— А вы его и в парадном замечали?
— Не я. А Роза. Не впервой, говорит, Липский там стоит, когда я с обеда возвращаюсь. Зачем он в парадном стены подпирал?
— Случайно, возможно. Троллейбусная остановка недалеко. Или условился с кем, ожидал.
— Случайно и чирей не вскочит, извините за грубость.
— Что-то не очень последовательно вы заключаете нашу беседу, — засмеялся Петр.
— Не знаю, не знаю. Впрочем, вы, может, и правы. И мне, старому дураку, незачем напраслину на человека возводить…