— Конечно, мы и так тебя слишком задержали. В самом деле, мне кажется, что я могу уже встать.
Она попыталась сесть, и он подошел к ней.
— Рановато, — сказал он. — Поешьте еще немного супу и отдохните несколько часов. К вечеру вы станете покрепче.
— Может быть, ты и прав. — Она снова легла. — Здесь ты врач.
Он вернулся на кухню и приготовил суп. Она покормила ребенка, съела немного сама, сказав при этом, что должна каким-либо образом отплатить ему за всю его помощь. Он пытался протестовать, но она настаивала.
— Твоя лошадь отдохнула и сыта? — спросила она.
Когда он сказал, что у него нет лошади, она предложила:
— Вот ты и возьмешь нашу запасную лошадь.
— Я бы не смог воспользоваться таким подарком, — сказал он.
— Но ты должен.
— Это очень мило с вашей стороны, но я не могу взять вашу лошадь.
Некоторое время она продолжала настаивать, а он отказываться. Он очень хорошо представлял себе, что может случиться, если его поймают с лошадью белого. Снова усевшись у окна, он заметил клубы пыли вдали. Слушая ее, он видел, как они разрастаются, и вот, наконец, уже можно было различить фигуру человека на коне. Заметив, что он смотрит в окно, она спросила:
— Кто-нибудь едет?
— Да, — сказал он.
— Это, должно быть, Джим, мой муж. — Она, наверное, догадалась о его чувствах, потому что добавила: — Я так рада, что он вернулся раньше, чем ты ушел. Я расскажу ему обо всем, что ты для нас сделал.
Он слушал, как она говорит об их намерении перебраться поближе к городу, и время от времени бросал взгляд на приближающегося всадника. Вскоре он услышал стук копыт, и вот уже человек проходит через калитку в заборе и направляется к дому.
— Это он, я узнаю по звуку, — сказала она. Когда на крыльце послышались шаги, она села в постели и крикнула: — Джим, я тут! — И мужчина вошел в спальню.
Тут он и увидел Уиллиса, сидевшего у окна. Он остановился и уставился на индейца.
— Это мистер Начоби, — сказала ему женщина. — Если бы он не пришел вчера, я не знаю, что бы ты сегодня здесь нашел.
Пока ковбой испытующе смотрел на индейца, она рассказала ему все, особенно подчеркнув то, как Уиллис с помощью таких грубых инструментов, что были в наличии, трудился как врач, чтобы спасти и ее и ребенка. Ковбою было около тридцати, он был высокий и тонкий, с жестким взглядом человека, который проводит много времени в седле, У него была светлая кожа и светлые глаза, которые смотрели и сурово и в то же время мягко. Теперь они казались дружественными, когда он сказал:
— Многим тебе обязан. Чертовски хорошее дело ты тут сделал.
Уиллис кивнул головой и ждал.
— Я сказала мистеру Начоби, что он должен взять Дейзи в уплату, — продолжала женщина. — У него нет своей лошади, и это самое меньшее, что мы можем дать. Правда?
— Конечно, — сказал ковбой. — Тут и думать нечего, мы так ему обязаны.
Он склонился над младенцем, внимательно его осмотрел и поцеловал в головку. Потом он погладил женщину и снова взглянул на Уиллиса.
— Он как раз собирался уходить, когда ты приехал, — сказала женщина.
— Очень рад, что ты дождался меня, чтобы я смог тебя поблагодарить, — ответил он.
— Но, мне кажется, ему уже надо отправляться, — продолжала она.
Ковбой вопрошающе повернулся к Уиллису, и тот сказал, что это правда.
— Что ж, я оседлаю Дейзи для тебя.
Уиллис попрощался с женщиной и вышел за мужчиной на задний двор. Он смотрел, как ковбой вывел кобылу и накинул на нее седло. Подтянув подпруги и похлопав лошадь, он повернулся и внимательно оглядел индейца.
— Ты Черный Кот, не так ли?
Теперь голубые глаза были холодными и вызывающими. Уиллис сказал, что да.
— Я так и подумал, как только увидел тебя. — Помолчав, ковбой продолжал: — За то, что ты сделал, мне никогда не рассчитаться с тобой. Такого я никогда не видел. Немногие белые поступили бы так. — Снова долгая пауза. — Мы получили сообщение о тебе на прошлой неделе. Иоргенсена, человека, которого ты убил, мы тоже нашли. — Их взгляды встретились. — Ты знаешь, что я не могу отпустить тебя, правда? — сказал ковбой.
— Знаю, — кивнул Уиллис.
— Так. Но за спасение моей жены и ребенка я могу дать тебе день.
Уиллис уставился на него в недоумении.
— Я был в седле пять дней, поэтому я день отдохну. К этому времени моя жена встанет, и я снова смогу уехать, И тогда я выеду за тобой. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Уиллис.
— Это хорошая лошадь. — Он похлопал кобылу. — Она отдаст тебе все, что у нее есть, тебе не придется ее слишком подгонять.
Он положил флягу с водой на луку седла и спросил Уиллиса, нужна ли ему какая-нибудь еда.
Уиллис отказался, и они постояли молча.
— Ну, — наконец сказал Уиллис, — я поеду.
Он вскочил в седло и посмотрел вниз на мужчину.
— Я выеду завтра приблизительно в это же время, — сказал ковбой.
Уиллис кивнул головой.
— И не обманывайся на мой счет — я тебя поймаю.
— Я понимаю, — повторил Уиллис.
Он тронул кобылу и двинулся на юг, по направлению к холмам. Обернувшись, он увидел, что ковбой все еще смотрит вслед.
И он знал, что его ждет новая и на этот раз еще более жестокая погоня.
Борис ПОЛЯКОВ
«МОЛВА»[41]
Поздний посетитель сигуранцы был одет подчеркнуто франтовато. Лакированные, не по слякотной погоде, туфли. Темно-серые брюки с острыми, как лезвие бритвы, складками. Щегольское под цвет брюк пальто с широкими квадратными плечами, на голове — шляпа, а глаза неспокойные, бегающие. Когда он вошел в приемную шефа контрразведки, сержант Аристотель, дремавший за столом в кресле дежурного, даже приподнялся от удивления. Ну и щеголь! Прямо со страниц модного журнала. Сюда ли ему? Не перепутал ли он случайно адрес? Тут же сигуранца, а не ресторан «Ша нуар».
— Вам кого? — спросил Аристотель и еще раз придирчиво, как делал когда-то, принимая в комиссионном магазине новую вещь, оценивающим взглядом ощупал стройную фигуру невесть как попавшего сюда франта.
— Мне к господину Харитону, — тихо ответил вошедший.
— Он вызывал вас или… назначил вам свидание? — Последние слова Аристотель постарался произнести как можно мягче, с интимно-вкрадчивой интонацией Харитона, но все равно вышло у него квакающе резко.
— Ни то, ни другое, — ответил посетитель и, сняв шляпу, продемонстрировал сержанту безупречный косой пробор. — Господин Харитон меня не вызывал и свидания мне не назначал.
— Даже так?! Подождите, я доложу о вас. Фамилия?
— Садовой.
…Войдя в кабинет Харитона, Садовой приложил руку с шляпой к груди и почтительно наклонил голову:
— Я к вашим услугам.
— Смотря какие услуги вы предлагаете, — заметил Харитон и, не поднимаясь, жестом пригласил вошедшего сесть у стола в кресло.
— Хорошие услуги, господин следователь, — присаживаясь на краешек кресла, поспешил заверить Садовой. — Курить можно?
Харитон пододвинул посетителю коробку с сигаретами.
— Советы оставили меня для подпольной работы, — начал тот.
— Для подпольной работы! — Харитон откинулся на спинку стула, машинально потянул руку к ящику стола, где лежал пистолет.
Садовой уловил движение офицера и вздрогнул. «А он не из храброго десятка», — отметил про себя Харитон и, выдвинув ящик, достал… зажигалку.
— Именно так: для подпольной работы, — подтвердил Садовой.
— Почему же вы в таком случае пришли сюда?
— Я никогда не разделял идеи большевиков! — произнес Садовой, нервно разминая сигарету.
— Тогда зачем вы согласились остаться в подполье?
— Не по своей воле. Заставили. Вначале я расстроился сильно, а потом, поразмыслив, даже, знаете ли, обрадовался: это же отличная возможность оказаться на вашей стороне!