Не доходя десяток шагов до чекиста, он остановился, всмотрелся в него и снял автомат.
Малеванный стоял спокойно, он не сделал ни одного лишнего движения, просто стоял и ждал.
Савчук положил автомат на землю, очень аккуратно положил, рядом пристроил маузер, освободил карманы от гранат.
— Ишь ты, целый арсенал прихватил, — белозубо улыбнулся Малеванный. — Ну здравствуй…
— Поперед положи збрую! — потребовал Чуприна.
— Мы же договорились — без оружия, — развел руками лейтенант. — А мне мое слово дорого…
Роман недоверчиво глянул на Малеванного, на весь вид лейтенанта — беспечная поза, дружелюбный взгляд свидетельствовали: говорит правду.
— Добрый вечир, — откликнулся, наконец, бандеровец.
Руки друг другу не подали.
Много лет спустя Учитель сказал о Малеванном: у него были удивительно голубые, добрые глаза. Человеку с такими глазами нельзя было не верить.
Поверил чекисту и Роман. О чем они говорили в ту ночь на поляне? Сейчас уже невозможно воспроизвести весь разговор в деталях. Но, видно, нашел лейтенант самые нужные слова, если вера Савчука-Чуприны в буржуазно-националистическое кредо поколебалась, зазмеились по ней трещины — так раскалывается раскаленный на злом солнцепеке камень, если плеснуть на него чистой родниковой водой.
Уже под утро Малеванный возвратился в райотдел, доложил:
— Все нормально. Савчук вел себя вполне порядочно. Судя по всему, на душе у него кошки скребут. Ищет выхода и не может найти.
Молчаливый Лисовский крепко пожал лейтенанту руку.
— Значит, мы действовали правильно?
— Еще бы! — не без хвастовства сказал Малеванный. — Савчук говорит, что мы своими письмами как плугом по его душе прошлись — все перепахали.
— Где он сейчас?
— Можете меня ругать и наказывать: у Евы…
— Час от часу не легче…
— Товарищ майор, понимаете, какая мысль появилась там, на поляне… Ну, пришел Чуприна, кинул автомат на землю: «Берите меня». Одним бандитом меньше, другие узнают о его выходе из леса, задумаются тоже… Хорошо? Неплохо! Но уж если столько сил на операцию потратили, надо добиться от нее максимальных результатов. Да и Роман на большее способен! В общем он нам больше пользы принесет в лесу, рядом с Реном.
— И поэтому вы его демаскировали, вывели в село?
— Не совсем так, товарищ начальник райотдела. Он ведь и раньше бывал у Евы — никто про то не знал. А сейчас я его просил быть впятеро осторожнее, чтоб даже собаки след не взяли…
Учитель спросил у Лисовского: «Ваше мнение?» Тот решительно поддержал лейтенанта.
— Малеванный поступил совершенно правильно. — И объяснил Учителю: — Дело, по которому я приехал, близится к завершению. И Чуприне может принадлежать в нем далеко не второстепенная роль.
— Я тоже так думаю, — сказал Учитель. И осведомился: — Что же вы предлагаете дальше делать?
Он чувствовал: появился у Малеванного какой-то план, хлопец разумный, может предложить очень стоящие вещи.
— И после нашего разговора Чуприна не повернет оружие против своих — слишком многое связывает его с Реном. Он мне прямо сказал: «Со мной делайте, что хотите, но не стану вам помогать, не надейтесь. Меня — хоть на дуб, а товарищей своих предавать не стану…» Видите как, бандюки лесные для него все еще друзья… Вот и я подумал: надо так дело повернуть, чтобы он сам увидел: не друзья они ему, а враги. Всему народу враги…
Малеванный помолчал, собираясь с мыслями. Он волновался, зная, что от того, удастся ему убедить майора и Лисовского или нет, зависят дальнейшие отношения с Чуприной.
— Пока мы Романа, как бычка на веревочке, в новую жизнь тащим. Он упирается, мы его хворостинками-письмами подстегиваем легонько… Давайте стегнем так, чтобы сам побежал…
Майору сравнение понравилось. Спросил:
— Есть конкретные предложения?
— Есть, — не усидел на стуле лейтенант, вскочил, сверкнул глазами. — Так сложились обстоятельства, что Чуприна может на несколько дней безопасно для себя исчезнуть из леса. Рен отправил его куда-то по своим бандитским делам на весьма неопределенный срок. Вот если бы нам этим воспользоваться! Повозить бы Романа по колхозам, по заводам, дать ему возможность с людьми поговорить, то есть столкнуть его лоб о лоб с той жизнью, против которой он воюет, с теми людьми, которых он проклинает. Конечно, не в нашей области, а по соседству, где его никто не опознает. Повод можно придумать. К примеру, я мог бы стать на время пожарным инспектором, он — моим помощником… — увлеченно развивал свои планы Малеванный.
Лейтенант предлагал в качестве лекарства против националистического яда влияние советской жизни.
Майор прикидывал, взвешивая все «за» и «против». Задуманная поездка требовала и организаторской работы и предусмотрительности, мало ли что может случиться в дороге, какие встречи произойти. А хорошо бы провести Романа по колхозам, побывать с ним на концертах самодеятельности, в школах, если удастся — в институтах, а потом спросить: «Видишь, вражий сыну, против кого и чего воюешь?»
Предложение Малеванного определенно понравилось майору и Лисовскому. Они одобрили его, и Лисовский попросил срочно соединить, с областным центром.
В лесах законы не писаныКурьер от Рена пришел тогда, когда Ива уже перестала его ждать. Поздно вечером, когда Ива уже собиралась укладываться спать, в окно постучали — властно и сильно. Хмара сунул руку в карман, щелкнул предохранителем. Ива отошла к стене у двери: если войдет враг, лесник встретит его лицом к лицу, она же окажется за спиной незваного гостя. Стрелять в спину не очень красиво, ну, да бог простит…
— Открывайте! — нетерпеливо крикнули со двора.
Хмара многозначительно посмотрел на Иву.
— Кого там носит лихая годына? — ворчливо спросил он.
— Впусти, а потом посмотришь!
Хмара отодвинул засовы, и вместе с клубами морозного свежего воздуха в комнату ввалился хлопец в ватнике, шапке-ушанке. Правая рука его тоже была засунута в карман ватника.
— Слава героям, мир дому этому, — с церемонным достоинством хлопец снял шапку, слегка поклонился сразу всем. — Насилу добрался…
— Чуприна! — узнал гостя Хмара. — А я думал с тобой уже на небе встретиться. Говорили, будто шлепнули тебя эмгебисты…
— Чтоб ты язык свой поганый проглотил, мухомор трухлявый, — выругался Чуприна. — Добре ж ты гостей встречаешь… А где же ваша городская краля? — спросил Чуприна.
Ива все еще стояла у него за спиной, и он ее не видел.
— Не оборачиваться! — резко потребовала Ива. — Руку из кармана, быстро!
Роман не спеша вынул руку и чуть качнул ее в воздухе — пустая, любуйся. Но Ива явственно ощутила, как окаменела его широкая спина, стянутая ватником, как пружинисто отвел он чуть влево корпус, и снова скомандовала:
— Два крокы вперед! Марш!
И Роман, повинуясь отрывистой, как щелканье чабанского бича, команде, расслабил тело, готовое к прыжку, послушно шагнул вперед.
Старый Хмара моргал, не понимая, что происходит. Вот так же гавкали эсэсовцы в зондеркоманде, в помощь которой их, украинских полицаев, пригнали, когда надо было «робыты порядок» в Раве Русской. Два крокы вперед, обрыв ямы, выстрел…
«Влетел в ловушку? — лихорадочно соображал Роман. — Сколько их? Автомат под ватником, не вырвать… Хоть бы знать, что там творится за спиной…»
Старый Хмара нагнулся, будто хотел поправить завернувшийся половичок, и взялся за ножку тяжелой дубовой табуретки.
— Стоять смирно! — заметила его жест Ива. — Стреляю без предупреждения!